«Я представлял, что все потерял». Основатель QIWI Сергей Солонин бросил компанию на 9 месяцев ради семьи — бизнес от этого только выиграл
В ноябре 2018 года Борис Ким рассказал каналу «Русские норм!», как он вместе с Сергеем Солониным основал компанию QIWI в 2007 году. Поэтому с самим Солониным Елизавета Осетинская решила поговорить не об истории компании, а о том, как он умудрился управлять ею из кругосветного путешествия.
Месяц назад Солонин с семьей вернулся из отпуска, который длился 9 месяцев. Выяснилось, что за это время он считанные разы включал телефон и разговаривал с коллегами. Дело не в том, что ему надоел бизнес, просто один из самых успешных технологических предпринимателей в России сделал выбор — он решил спасти семью и внутренне был готов ради этого потерять компанию. The Bell публикует отрывки из интервью с Сергеем Солониным, а целиком его можно посмотреть здесь.
https://www.youtube.com/watch?v=k1FNXFTYr6A
«Уезжать было страшно»
У нас, бизнесменов, жизнь устроена странно. Если спросить, многие скажут: «Для меня семья на первом месте». На самом деле мы часто превращаемся в заложников нашей работы. Cначала вроде работаешь, чтобы денег заработать, и вроде как для семьи. А потом становишься зависимым от этого.
Мы с Надеждой женаты больше 20 лет, у нас пятеро детей, но, только когда у нас испортилось все настолько, что мы начали договариваться о том, как будем жить раздельно, я понял, что нужно что-то делать, иначе можно все потерять. Чтобы соединиться заново с семьей, нужно потратить много времени, и я предложил уехать на 9 месяцев — символический срок. Подумал: либо родится что-то из этого, либо нет.
Это было очень быстрое решение, моих коллег я, по сути, поставил перед фактом, что уезжаю надолго. Не со всеми успел встретиться. Но меня многие поддержали, сказали: решайте свою проблему, мы прикроем.
Уезжать было очень страшно: столько процессов на меня замкнуто, мне казалось, что все развалится, хотя я уже пару лет работаю только со стратегией компании и не занимаюсь операционкой. Чтобы решиться, я делал упражнение: закрывал глаза и представлял, что компания исчезла, больше ее нет, что-то случилось и я ее потерял. Я представлял себе эту ситуацию и задавал вопрос: а как я себя чувствую? Так я понял, что катастрофы не будет, я точно останусь жив, если все рухнет, и меня отпустило.
Пару раз, конечно, пришлось подключиться к решению сложных ситуаций, один раз я потребовал посадить самолет в Намибии, чтобы выйти на связь с коллегами и поговорить с ними по телефону. Но на самом деле все наши проблемы и сложности — в голове. Ты сам себе придумаешь и объяснишь самую страшную страшилку и кинешься ее решать.
«Это был выбор друг друга заново»
Первые два месяца нас в путешествии сопровождали организаторы, няни, другой персонал. В какой-то момент я понял, что все эти люди как будто воссоздают рабочую атмосферу вокруг меня — я управляю ими вместо того, чтобы соединяться с семьей, как планировал. В общем, всех пришлось разогнать.
Мы старались жить в семьях или снимать квартиры через Airbnb, чтобы окунуться в среду тех мест, где мы бывали. Нам было интересно общаться с людьми, которые вместе больше 20 лет, хотелось понять, как у них это получается. Так вот, важный инсайт: все живут по-разному. Мы посетили страны, где многоженство, страны, где многомужество, жили в племени масаев, где у вождя может быть 18 жен, и все рассказывали нам, почему именно их уклад — самый правильный. Когда ты видишь, что у всех разные убеждения и правила, ты понимаешь: окей, это просто выбор, люди живут по-разному, и счастливы они по-разному, универсальных моделей, видимо, нет. Значит, нужно просто слушать свое сердце.
У нас с женой исправилось все не сразу — первое время эмоции были те же, что и дома. Были кризисы и конфликты, но они и сейчас есть, без этого, похоже, никак. Зато изменилось то, как происходит диалог во время конфликта. Раньше я был убегающий тип — старался сбежать от выяснения отношений, например, на работу. В путешествии такой возможности не было, пришлось учиться взаимопониманию. Сейчас все очень классно.
Своих детей и свою семью я читал как книгу — узнавал их с новых сторон, узнавал жену, все-таки за 20 лет мы сильно изменились. По сути, это был выбор друг друга заново.
«Солонина нет — надо сосредоточиться»
Когда я уезжал, у меня была мысль, что существует life-work balance — баланс между работой и жизнью, и мне нужно понять, как его достичь. Сколько времени отщипнуть от одной части, чтобы перенести в другую. Теперь я понимаю, что дело, в общем-то, не столько в количестве времени, проведенном с семьей, сколько в качестве. Можно долго сидеть рядом, но залипать в телефон или в собственные мысли. А можно настроиться друг на друга и как-то соединяться.
На работу я вернулся примерно месяц назад — отношение к ней у меня тоже изменилось. Раньше я воспринимал как божественный дар то, что у меня получается хорошо делать бизнес. Мне казалось, раз уж мне достался такой дар, я обязан его развивать и защищать. Теперь я смотрю на это немного по-другому. Кажется, что работа — потребность, элемент самореализации. Такая же потребность, как близость с семьей. Если она не будет закрываться, тоже будет что-то ломаться.
Оказалось, что я зря боялся уезжать. Инвесторы, конечно, понервничали, они часто мне звонили и допытывались: что случилось, почему уехал, у тебя что, проблемы в России? С моим отъездом акции компании просели примерно на 20%, но, как только я вернулся, цена подскочила. Теперь компания стоит дороже, чем стоила, когда я собрался уезжать ($1,2 млрд против $1 млрд. — Прим. The Bell). Я даже подумал: может быть, не так уж я и нужен компании, может быть, чуть-чуть мешал. На самом деле мои коллеги — большие молодцы, да и я давно не занимаюсь операционной деятельностью, они привыкли решать все без меня, а теперь и стратегию обсуждают сами. А может быть, был и такой эффект: «Солонина нет, надо сосредоточиться».
Смотрите на канале «Русские норм!» полную версию интервью, в которой Сергей Солонин подробнее рассказывает о своем путешествии, объясняет, почему инвестировал в криптовалюту Telegram, рассуждает о будущем денег и банков и советует, как и чему учиться в XXI веке.