В России не будет мобильного приложения, полностью заменяющего паспорт. Против этого, как выяснил на этой неделе The Bell, выступила ФСБ, не доверяющая самым распространенным мобильным платформам — iOS и Android. В результате, скорее всего, с помощью виртуального паспорта-приложения можно будет, например, удостоверить возраст при покупке спиртного, но не совершать юридически значимые сделки. В своих опасениях по поводу ненадежности зарубежных платформ ФСБ не одинока. Такие ограничения и курс на суверенитет — часть мирового тренда цифрового национализма, то есть разделения онлайнового мира по офлайновым границам.
Эта статья была написана для рассылки Bell Tech. Подписаться на нее можно здесь.
Что происходит? Курс на изоляцию от глобальной сети берет не только Россия, но и многие другие страны. В недавней статье об угрозе цифрового национализма, опубликованной в The Wall Street Journal, автор, старший научный сотрудник GovLab при Нью-Йоркском университете Акаш Капур, описывает национальный интранет Северной Кореи «Кванмён», «халяльный интернет» исламских государств и, в частности, Ирана, а также российский «суверенный рунет». The Bell уже писал о том, как разные страны блокируют неугодный контент или мешают информации, признанной на этой территории незаконной либо угрожающей режиму. Но суверенность того или иного сегмента сети не ограничивается регулированием распространения информации. Есть минимум три дополнительных фактора, подпитывающих цифровой национализм.
Политика. В целом ряде стран, часто с языковыми особенностями (Китай, Индия, Россия, Казахстан, Иран) глобальная культурная связность интернета не так заметна, а запрос на централизацию управления или национальную самоидентификацию высок. Это дает широкий спектр последствий — от написания альтернативной «Википедии» до отключения от сети регионов без учета экономических последствий (см. пример Кашмира и Ирака).
Безопасность. Когда речь заходит о данных граждан и секретной информации, власти доверяют только собственным криптографическим системам и платформам. К сожалению, в современном мире практически невозможно изолированно реализовать весь комплекс технологий. Поэтому появляются дублирующие системы, идеи изоляции и ограничения на применение определенных технологий там, где реальных технологических ограничений нет. Именно этот пункт — основа российской концепции «суверенного рунета», авторы которой считают возможными киберпровокации и вмешательство в выборы с внешней стороны.
Протекционизм. Часть стран пытается регулировать приток иностранного капитала на рынок цифровых сервисов.
- Самый распространенный пример здесь — цифровой протекционизм Китая, которому посвящены не одна статья и исследование (пример: The Rise of Digital Protectionism, Council on Foreign Relations, 2017). Хороший пример технологического протекционизма на региональной основе — Япония, ведущая затяжную торговую войну с Южной Кореей (историю бойкота японских товаров с корейской стороны изложил летом журнал «Профиль»).
- Среди последних свидетельств экономического аспекта цифрового национализма — технологический фронт торговой войны Китая и США. Кроме преследования Huawei стоит упомянуть американское расследование в отношении китайской TikTok. Власти США считают, что покупка TikTok американского стартапа Musical.ly за $1 млрд должна была быть согласована с Комитетом по иностранным инвестициям, который рассматривает сделки на предмет угроз национальной безопасности.
- На этом фоне законопроект Антона Горелкина об ограничении доли иностранцев в значимых интернет-компаниях действительно выглядит частью общего тренда. Схожую логику властей недавно предположил в интервью Inc. Russia инвестор Леонид Богуславский: «Россия — очень привлекательный рынок. Я иногда думаю, что это законотворчество специально направлено на то, чтобы инвесторов не было <…> И не нужно нам, чтобы здесь бегали какие-то иностранные фонды».
Что дальше? Угроза балканизации интернета становится не просто реальной. Если ранее разделение на сегменты происходило по техническим и экономическим причинам, сейчас инициаторами все чаще выступают законодатели и правительства. Зарегулирование российского сегмента — лишь частное следствие тренда. Глобальная сеть уже сейчас по факту глобальной не является.