«Кризис — беспрецедентный. Но все работает». Сергей Гуриев о том, как пережить перемены

Мы делали главные деловые СМИ страны, теперь делаем лучше — подпишитесь на email-рассылку The Bell!

Пандемия: что это было?

Это действительно беспрецедентный кризис. У людей в России есть более-менее похожий опыт. Родившиеся в 70-е и 80-е помнят кризис начала 90-х. Но для западных стран это самый крупный кризис начиная с Великой депрессии.

При этом ситуация для кризиса такого масштаба — нормальная. Как ни удивительно, все продолжает функционировать — несмотря на то что половина экономики закрылась.

Конечно, многое зависело от того, какая у вас работа, какой у вас дом. Я переехал в загородный дом и работал из дома. Так же преподавал, писал статьи. Преподавать в аудитории или онлайн — для меня не очень большое изменение. Но, если вы живете в маленькой квартире, если ваша работа связана с разъездами, конечно, вам труднее было перенести карантин.

Что в нашей жизни изменилось бесповоротно

Уверен, люди будут меньше ездить. Стало понятно, что многие встречи, конференции, семинары, дискуссии можно проводить онлайн — по Zoom или Skype. Зачем лететь через океан ради нескольких часов общения с коллегами? О том, что нам следует меньше перемещаться по миру и таким образом снизить объем вредных выбросов в атмосферу, говорилось и до пандемии.

Многие люди останутся на удаленной работе. Многие решат, что можно ходить на работу не каждый день, а раз, два или три раза в неделю. Они переедут из центров городов, где недвижимость стоит очень дорого, в пригороды или за город. Это будет кардинальным изменением. В последние десятилетия шел непрерывный процесс урбанизации.

Самое интересное: будут ли люди меньше или больше доверять политикам и экспертам? До этого кризиса в мире росла поддержка популистов. Люди решили, что эксперты «продались элитам» и им больше нельзя доверять. Сейчас это может измениться, ведь именно эксперты, ученые помогают справиться с этим беспрецедентным кризисом. Мы видим, что в борьбе с кризисом популисты как раз проваливаются. В США, Бразилии, Великобритании, Италии у власти находятся популистские правительства. И они справляются хуже других стран. С другой стороны, популисты умеют так повернуть нарратив, что начинает казаться, будто они ни в чем не виноваты.

Стоило ли жертвовать экономикой ради карантина

Карантин ввели и в богатых, и в бедных странах. Связано это с тем, что современное общество ценит человеческую жизнь. Нельзя современному политику просто так выйти и сказать: «Пускай тысячи людей погибнут — зато у нас не будет экономического замедления».

Я попытался приблизительно оценить стоимость человеческой жизни в современном мире. Оказалось, что, например, в США потеря 10% ВВП — величина гораздо меньшая, чем ущерб от тех потенциальных смертей, которые удалось предотвратить благодаря карантину. Даже в России, где человеческая жизнь стоит крайне мало (сами россияне оценивают свою жизнь примерно в 5 млн рублей, страховые компании — еще ниже), карантин был оправдан [в том числе с экономической точки зрения].

Стоит ли бояться перемен

Я родился в 1971 году. Самая большая перемена в моей жизни — это все-таки распад Советского Союза. С тех пор бояться перемен уже не приходится. Конечно, я не могу сказать, что допрос в Следственном комитете оставляет приятные впечатления (Сергей Гуриев уехал из России во Францию весной 2013 года после обысков в возглавляемой им тогда Российской экономической школе — РЭШ. — Прим. The Bell). Никому не рекомендую ходить на допросы. Если вас вызывают на допрос, обязательно берите с собой адвоката. Но странно мне жаловаться на то, что, переехав в другую страну, я стал жить в очень красивом, удобном городе.

Переезд во Францию был тяжелым вот с какой точки зрения. Я много лет работал ректором РЭШ, для меня это был важный проект. Когда оказалось, что я больше не могу работать ректором, что я подведу коллег, если не уеду, бросив все в один день, было тяжело.

Когда я поступал в Московский физико-технический институт, я думал: буду строить математические модели термоядерного синтеза, чтобы обеспечить весь мир дешевой энергией. Потом я стал экономистом. Потом я работал в РЭШ. Все это огромные изменения. Я жил в Америке. Я работал ректором в достаточно молодом возрасте. Моя жизнь была полна перемен.

Меняется ли у эмигранта отношение к родной стране

Сегодня эмиграция, наверное, устроена не так, как, скажем, в 70-х или 80-х. Вы можете следить за тем, что происходит, читая онлайн-издания, общаясь в социальных сетях. Вы можете поддерживать отношения с друзьями и коллегами. В этом смысле эмиграция уже не является таким уж решительным и бесповоротным шагом.

Перестать читать новости из России каждый день просто невозможно. А новости эти, к сожалению, очень болезненные. Каждый день, открывая Twitter, я думаю: «Меня уже невозможно удивить плохими новостями из России». Но нет, каждый день они становятся все хуже и хуже. Это, конечно, очень болезненно.

А с точки зрения повседневной жизни… Когда я работал в международной организации (в 2016–2019 годах Сергей Гуриев возглавлял Европейский банк реконструкции и развития. — Прим. The Bell), я ездил в Москву. Насколько я видел, Москва это такой же европейский город, как Париж. Повседневная жизнь — примерно такая же.