Сбежавшие миллиарды. Сколько денег Россия потеряла за последние 10 лет

За последние 25 лет из России в офшоры вывели $750 млрд, для которых «можно было найти лучшее применение», оценивал Bloomberg в 2019 году. За шесть лет до этого близкую оценку приводил бывший глава ЦБ Сергей Игнатьев. За четверть века российские банки обналичили или вывели в офшоры около $1 трлн, говорил он в 2013 году. В последние годы «кровотечение замедлилось, но не остановилось», — замечает Bloomberg. The Bell проанализировал доступную статистику и выяснил, что объем подозрительных трансграничных операций, действительно, уменьшился, но остановить бегство капитала и заставить бизнес и граждан вернуть его на родину властям все же не удалось.

Как мы считали

Оценить реальное бегство капитала на основе статистики ЦБ нелегко. Главная проблема — отделить экономически обоснованный экспорт капитала за границу от его вывода. The Bell посоветовался с экономистами и выбрал четыре показателя, с помощью которых можно оценить успехи российских властей в борьбе с оттоком капитала.

Как деньги уходят из России

До 2018 года этот показатель в статистике ЦБ так и назывался, сейчас это — «сальдо финансовых операций частного сектора». Обычно именно этот показатель имеют в виду СМИ, когда пишут, что отток капитала из России за определенный период вырос или уменьшился. На него же в прошлом году ссылался Владимир Путин, когда говорил о «незначительном» оттоке из России.

За 10 лет отток капитала по этому показателю составил $603 млрд ($394 млрд без учета банковского сектора), следует из статистики ЦБ. Его пик пришелся на 2014 год, когда Запад ввел против России масштабные санкции. Тогда он стал рекордным за всю историю измерений ЦБ с 1994 года и составил больше $150 млрд (44% из этого — в банковском секторе). Основная причина заключалась в том, что банкам пришлось срочно гасить иностранные кредиты в условиях санкций. Но в 2020 году затормозившийся было отток капитала снова ускорился. За три квартала он оказался заметно выше, чем за весь 2019 год, а без учета банковского сектора — вообще стал рекордным с 2014 года и составил $152,1 млрд.

Проблема в том, что этот показатель — не «абсолютно идеальный или единственно верный», признавал экс-глава ЦБ Сергей Игнатьев. Российская компания погасила кредит перед иностранным банком — это отток, россиянин купил дом за границей — отток, объяснял он. Если отечественная компания взяла кредит за рубежом — это приток (хотя его придется отдавать).

С одной стороны, отток капитала не всегда плох и связан с чем-то нелегальным, соглашается Донец из «Ренессанс Капитала». Например, экспортеры держат часть средств на депозитах в иностранных банках, чтобы обслуживать свои внешние операции, — и это нормально. И чем меньше Россия взаимодействует с внешним миром, тем меньше получается отток, отмечает Донец.

С другой — «частный капитал должен перетекать из стран, где экономика им насыщена, туда, где его не хватает», формулировал общее правило Игнатьев. У первых должен быть отток, у вторых — приток капитала. То есть отток может быть и неплохим симптомом. Но Россия — не перенасыщенная частным капиталом страна, и в нашем случае отток — тревожный знак. Здесь причина другая: плохой инвестклимат, говорил Игнатьев.

Приобретение финансовых активов «прочими секторами», то есть не банками и не государством, — еще один показатель оттока капитала. Он чуть точнее сальдо, говорит Донец из «Ренессанс Капитала». Если смотреть на него, тренд на сокращение оттока за последние 10 лет очевиден. До 2014 года за границу уходило в среднем по $94 млрд в год, после — в среднем $23,6 млрд. Всего за 10 лет из России по этому показателю вывели $613 млрд.

Но тренд за последние пять лет говорит об обратном: объем оттока понемногу увеличивается, а бурного роста, который свидетельствовал бы о возвращении денег на родину, не наблюдается. «Устойчивой тенденции по сокращению оттока капитала из России констатировать нельзя», — подтверждает руководитель центра инвестиционного анализа ЦСР Даниил Наметкин.

Это самый консервативный показатель. ЦБ в своем блоге пишет, что это и есть «бегство капитала». За 10 лет в рамках таких операций из России вывели $135,5 млрд. В 2018–2019 годах «сомнительным» считался вывод около $1 млрд в год, в 2010–2012-м — по $20–30 млрд. Ущерб бюджету от таких операций составляет около 30%, оценивал Игнатьев в 2013 году. При этом за последние пять лет больших изменений объема сомнительных операций не было — сейчас этот показатель действительно мал (по $0,1 млрд в 2018–2019 годах).

Все опрошенные The Bell экономисты солидарны: это результат борьбы с отмыванием средств, которая активизировалась в 2013 году с приходом Эльвиры Набиуллиной на пост главы ЦБ и началом банковской чистки. Такое же объяснение дает и FATF (группа разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег). Не без участия российских властей полностью или частично прекратили работать самые популярные отмывочные схемы 2000-х: «молдавская прачечная» и «Тройка», пишут аналитики FATF. Через них за 2007–2014 годы провели порядка 1,2 трлн рублей (больше $16 млрд), оценивал глава Росфинмониторинга Юрий Чиханчин.

Еще одна, хотя и не основная, причина — чисто техническая. Статистику стали считать более точно. Чаще получается определить природу операций, которые раньше просто попали бы в «сомнительные», говорит Донец из «Ренессанс Капитала».

Совершенствуются и технологии нелегального вывода денег за рубеж. Обналичка, победой над которой власти частично объясняют снижение объема сомнительных операций, не исчезла — а переехала в другие сферы экономики. К такому выводу пришел The Bell в прошлогоднем исследовании. Это значит, что отток может происходить там, где его пока не видит ЦБ. «Деньги как уходили из российской экономики, так и продолжают из нее уходить», — призывает не питать иллюзий Наметкин из ЦСР.

Основной объем нелегального оттока капитала из России продолжает происходить в «стандартном» виде: переводы по фиктивным договорам, уверен он: «об этих схемах знают представители и кредитных, и контролирующих организаций — просто схемы становятся сложнее, и в ней участвуют другие банки». По-прежнему популярен вывод денег по поддельным решениям судов, отмечает он. В январе 2021 года ЦБ и Минюст сообщили, что наконец нашли способ перекрыть этот канал (по такой же схеме часто работают и обнальщики в России, писал The Bell). Метод ЦБ сложно назвать изысканным: предлагается просто запретить все переводы по иностранным исполнительным листам.

Наконец, люди продолжают возить наличку из России за рубеж, подчеркивали аналитики FATF в 2019 году. Но декларировать ее нужно только на границах ЕврАзЭС. А между Россией и Белоруссией, Арменией, Казахстаном (это вторая по протяженности наземная граница в мире) и Кыргызстаном чемоданы с деньгами можно перемещать беспрепятственно. По данным FATF, Россия ежегодно взимает чуть меньше $7 млн штрафов за незаконную перевозку кэша через границу. FATF считает эту сумму незначительной и упрекает российские власти в том, что они чаще всего расследуют простые схемы с небольшими суммами вывода.

На графиках, которые мы построили на основе статистики ЦБ, хорошо видно: за 10 лет заметно сократился и объем оттока, и объем притока прямых иностранных инвестиций (ПИИ) в Россию. Отчасти это связано с ухудшением инвестклимата, отчасти — с тем, что деньги перестали возвращаться из офшоров: приток из них сокращался в первую очередь, отмечали аналитики ЦБ. До санкций и кампании по деофшоризации от 60 до 80% ПИИ в Россию приходилось на офшоры, в которые деньги на самом деле попадали также из России, писал в 2017 году экономист РАН Борис Хейфец. В 2019 году МВФ оценил (.pdf) долю «фантомных» иностранных инвестиций в Россию — то есть не зарубежных, а российских по происхождению — в 50%.

Теперь же при небольшом сокращении оттока средств падает и приток — в первую очередь именно из офшорных зон, например, с любимого россиянами Кипра, писали аналитики ЦБ в 2019 году. Рекордный за 12 лет подсчетов отток капитала на Кипр из России произошел в 2018 году. Чистый отток инвестиций (разница между тем, что вывели и завели) из России на Кипр составил почти $21 млрд, подсчитывает руководитель направления «Макроэкономический анализ и финансовые рынки» ЦСР Наталья Сафина. Судя по 2019 году и первым двум кварталам 2020 года, резкого возврата средств в том же объеме не последовало, добавляет она.

На втором месте после Кипра по оттоку российских ПИИ находится Великобритания — несмотря на многочисленные попытки британских властей избавиться от российских денег и «купленных» ВНЖ (подробно мы рассказывали об этом здесь). В 2019 году отток составил рекордные за 10 лет $2,5 млрд. За Великобританией следует Сингапур. Рекордный отток туда был в 2017 году (минус $6,4 млрд), притока за 10 лет не было ни разу. Отток в Германию в 2019 году стал рекордным за девять лет: минус $1,4 млрд.

Похожая тенденция и в других популярных офшорах: Люксембурге, Ирландии, Джерси, Багамах и Белизе. На Джерси в 2019 году вообще зафиксирован рекордный отток ПИИ — $1,2 млрд.

Из офшоров выдачи нет

К началу кампании по деофшоризации в 2015 году за границей накопилось и осело столько российских денег, что их массовый приток обратно в страну не остался бы незамеченным. В 2016 году группа экономистов во главе с автором «Капитала в XXI веке» Томасом Пикетти выпустила исследование о неравенстве и собственности в России. Они обратили внимание на разрыв между российским положительным торговым сальдо в 1990–2015 годы и сравнительно небольшим накоплением внешних активов. По их мнению, «естественное объяснение этого парадокса — деньги в офшорах». К 2015 году объем активов, выведенных в них из России, составлял 75% ВНД, или 60,75 трлн рублей, оценивали исследователи. Это около $800 млрд по нынешнем курсу и примерно $1,8 трлн по курсу до 2014 года.

Мы знаем, что с тех пор отток не прекращался. Если представить, что эти деньги — а полученная учеными сумма больше всех сбережений россиян на депозитах — вернутся в Россию, их с лихвой хватит, чтобы погасить внешний долг целиком, мечтал в 2019 году Forbes, признавая, что «с большей частью этих денег, похоже, придется попрощаться навсегда».