Что задумал Трамп. Зачем нужна тарифная война и что будет, если он в ней победит

Трамп объявил тарифную войну всему миру в надежде сократить торговый дефицит США, который начал расти после краха Бреттон-Вудской системы, и вернуть в страну промышленные производства. Обе цели кажутся легитимными. Но могут ли пошлины привести к промышленному буму и почему большинство экономистов считают эту идею провальной?

Что задумал Трамп

В предвыборной программе Дональд Трамп обещал ввести тарифы в ответ на «недобросовестные» практики торговых партнеров США, перенести в США критические цепочки поставок, что помогло бы создать новые рабочие места и повысить зарплаты, и защитить американских работников от иностранной конкуренции. О том, что рабочие места у американцев «украли» иностранные государства, которые вводили на американскую продукцию огромные тарифы и создавали «возмутительные немонетарные барьеры» для того, чтобы разрушить целые отрасли американской экономики, Трамп неоднократно говорил в своих выступлениях.

Однако конкретики по поводу того, какими окажутся торговые барьеры, до 2 апреля не было, и рынки до последнего надеялись, что Трамп их побережет. Ввод в феврале, уже через пару недель после инаугурации, первых тарифов на товары из КНР, Канады и Мексики «стал шоком для многих инвесторов», писал стратег Goldman Дэвид Костин. Они надеялись, что сначала стороны проведут переговоры, а пошлины применят только в случае их провала. Еще более неожиданным стало то, что сами пошлины должны были начать действовать уже через три дня. Неудивительно, что на этих новостях рынки тут же упали на 2%. Но, как оказалось, это было только начало.

2 апреля Трамп объявил о введении самых жестких импортных пошлин США за последнее столетие: базовая ставка для всех стран установлена в 10%, но для отдельных стран она должна достигнуть 50%, а с учетом прежних мер и превысить этот уровень. Рынки снова рухнули.

Сейчас для большинства стран действует объявленная Трампом 90-дневная пауза, в течение которой им предлагается договориться с США о смягчении ограничений в обмен на торговые уступки. Зато трехзначные взаимные пошлины между США и Китаем, которые по сути убивают взаимную торговлю, уже вступили в силу.

Чего администрация Трампа хочет этим добиться?

• Главная задача тарифов — сократить торговый дефицит США, который в 2024 году превысил триллион долларов.
• Вслед за торговым дефицитом, по замыслу Трампа, упадут ставки по гособлигациям. Логика такая: США будут занимать меньше денег для оплаты импорта, спрос на облигации, а значит, и ставки по ним упадут, обслуживать госдолг станет дешевле.
• Следом снизятся ставки и по ипотечным и потребительским кредитам, рассчитывает администрация Трампа. Это значит, что у американцев снова станет больше денег на покупку товаров и услуг, что опять же будет стимулировать рост экономики.
• Поступления от пошлин на импорт позволят продлить меры по снижению налогов для американцев. По разным оценкам, США могут получить от тарифов $2,1–5,2 трлн на протяжении десяти лет. Администрация Трампа еще более оптимистична: $6–7 трлн.

Выглядит вроде бы логично, но ни рынки, ни экономисты этот план не оценили — главным образом потому, что в его основе лежат несколько хорошо изученных наукой мифов.

Миф №1. Во всем виновата ВТО

За последние пять лет разница между экспортом и импортом в США, действительно, выросла и очень сильно — на 40%, до $1,2 трлн, в 2024 году.

Главной причиной дефицита стало правило Всемирной торговой организации о «наибольшем благоприятствовании» (Most Favoured Nation, MFN), утверждал советник американского президента и активный сторонник протекционистских мер Питер Наварро. Это правило требует от стран-участниц применять самые низкие тарифы, которые они предлагают какой-то одной стране, ко всем членам ВТО.

До наступления Трампа у США действительно были низкие тарифы по сравнению с другими странами: средний размер американских пошлин на импорт в 2023 году составлял всего 3,3% против 17% в Индии и 13,4% в Южной Корее, следует из данных ВТО. И в основном это — результат двухпартийного консенсуса в пользу постепенного расширения свободной торговли, который сформировался после Второй мировой войны.

С торговым дефицитом США живут с 1976 года. И главную роль в его появлении сыграло не ВТО, а крах Бреттон-Вудской системы, напоминают экономисты из Федерального резервного банка Сент-Луиса.

В прошлом году Бреттон-Вудскому соглашению, которое основало международную валютно-финансовую систему, исполнилось 80 лет. После Второй мировой войны оно должно была оградить своих 44 участников от валютных войн и заставить их кооперироваться в решении финансовых проблем, напоминает издание «Эконс», выпустившее к этой годовщине большой материал.

Бреттон-Вудская система закрепила за долларом статус мировой резервной валюты. Система способствовала развитию международной торговли, особенно между промышленными странами, но в ней был изъян: доллар обеспечивался золотом. По мере роста американского спроса страны, с которыми у США был положительный торговый баланс, начали обменивать накопленные доллары на золото. Это быстро сократило золотые резервы Вашингтона.

В итоге в 1971 году США отказались от конвертации доллара в золото, и Бреттон-Вудс перестал существовать. Но доминирование доллара никуда не делось, а американские государственные бумаги стали самым востребованным средством накопления валютных резервов в мире. Это позволило США финансировать огромный внутренний спрос богатеющего населения и развивающейся промышленности на импортные товары, что и привело к торговому дефициту.

Миф №2. Про плохой торговый дефицит

На самом деле однозначно утверждать, что торговый дефицит — это плохо, нельзя. Есть два способа, как можно смотреть на эту проблему, объясняет старший приглашенный научный сотрудник Института мировой экономики Петерсона и специалист по международной торговле Роберт Лоуренс.

• Самый простой и очевидный — принять дефицит за разницу между экспортом и импортом. Если максимально упростить логику Трампа, экспорт — это доходы страны, а импорт — ее расходы. Если расходы больше доходов, значит, в экономике есть серьезные проблемы, которые нужно решать за счет сокращения импорта. Но этот взгляд не учитывает, что страна может выиграть не только за счет продажи товаров и услуг, но и за счет их покупки, пишет Лоуренс. Если люди покупают импортные товары, которые стоят дешевле, чем если бы они производились в стране, это им на руку. Или если экспортеры продают их на мировых рынках, они могут заработать больше, чем если бы реализовывали их только внутри страны.
• Второй способ взглянуть на торговый дефицит — понять, что он также отражает потоки капитала. США приходится занимать деньги у остальных государств, чтобы оплачивать импорт, потому что доходов от экспорта на это не хватает. Но огромный доступ к капиталу также означает, что страна может инвестировать больше, чем позволяют ее внутренние возможности. Если эти инвестиции помогут создать другие продуктивные инвестиции внутри страны, это лишь повысит благосостояние общества. А вот если дефицит используется только для финансирования потребления и страна не сможет «потянуть» его, тогда он становится проблемой — но это явно не случай США.

Торговый дефицит США также отражает и то, что иностранцы по собственному желанию активно инвестируют в американские активы, объясняет в The Wall Street Journal экономист Джереми Сигел (Пенсильванский университет).

• Например, если Toyota продала на американском рынке импортированный из Японии автомобиль за $40 тысяч, ей нужно что-то сделать с этими деньгами. Она может купить на них в США товары и услуги — и тогда торгового дефицита не будет. Или же — вложить их в американские ценные бумаги — с обратным эффектом.
• Еще доллары можно продать на валютном рынке. Но тот, кто купит их для спекуляций, скорее всего, вложит их в краткосрочные процентные активы. Даже если они уйдут за границу в виде наличных, такие купюры будут учитываться как часть беспроцентного госдолга США.

«Никто прямо не называет настоящую причину торгового дефицита, хотя она ясно вытекает из одного из самых базовых тождеств в экономике. Это тождество гласит: если сбережения меньше инвестиций, то разница должна покрываться за счет торгового дефицита», — пишут в колонке для журнала Fortune экономисты Стив Ханке и Калеб Хоффман из Университета Джона Хопкинса.

Миф №3. Тарифы приводят к росту экономик

Через тарифы на импорт Трамп хочет стимулировать открытие новых фабрик в США и создание новых рабочих мест. На первый взгляд звучит неплохо. Но в долгосрочной перспективе это не сулит ничего хорошего, считает экономист Мэри Лавли из Института мировой экономики Петерсона.

Пошлины приведут к тому, что на американском рынке будут места с более низкой оплатой труда, потому что больше людей будет занято производством товаров массового потребления для американцев, а меньше — производством самолетов и технологий на экспорт. «Тот тип производства, который характерен для Вьетнама, — одежда, обувь — это не те рабочие места, к которым мы должны стремиться в США», — говорит она. Особенно в условиях, когда количество высокооплачиваемых рабочих мест в «американской обработке» и без того снижается: с 1980 по 2021 год их доля уменьшилась с 39% до 20%, следует из недавней работы экономистов Гордона Хансона (Гарвардский университет) и Энрико Моретти (Калифорнийский университет в Беркли).

О вреде тарифов говорится во многих научных исследованиях, и в целом по этому поводу у экономистов есть консенсус. Например, группа экономистов из Международного валютного фонда и Калифорнийского университета в Беркли, которая изучила данные по 151 стране в период с 1963 по 2014 год, пришла к выводу, что ввод пошлин оборачивается негативными последствиями для самих стран, которые их ввели. В частности, снижаются производительность и объемы производства, растут безработица и неравенство.

• Увеличение пошлин на одно стандартное отклонение (примерно на 3,6 процентных пункта) через пять лет приводит к снижению объема выпуска на 0,5%, производительности — на 0,8%, а также к росту безработицы на 0,2% и индекса Джини, который отражает неравенство, на 0,15 п.п., следует из работы.
• Кроме того, тарифы приводят к сокращению потребления в стране-инициаторе, что говорит о снижении благосостояния, пишут авторы. После четырех лет действия пошлин потребление падает на 0,4%.

На самом деле у Трампа уже была возможность убедиться, что тарифы не работают так, как он на это рассчитывает. Первые пошлины на импорт из Китая он ввел еще во время первого срока, причем Джо Байден оставил большую часть из них в силе, в том числе из-за опасения критики со стороны республиканцев. Китай, в свою очередь, ввел ответные тарифы против США. В итоге с января 2018 года по январь 2025 года пошлины США на китайский экспорт выросли с 3,1% до 20,8%, а тарифы Китая на американский экспорт — с 8% до 21,2%. Под протекционистские ограничения со стороны США попали 66,6% китайских поставок, а под ограничения Китая — 58,3% американского экспорта.

У экономистов было достаточно времени для анализа последствий первой торговой войны. И снова — ничего хорошего. Для США за период 2018–2020 годов потери в виде реальных совокупных доходов (доходы людей плюс доходы компаний с поправкой на инфляцию) составили $15,6 млрд, или 0,08% от ВВП, для Китая, который вводил ответные пошлины, — $35,2 млрд, или 0,29% от ВВП, говорится в работе экономистки Ян Чжоу из Фуданьского университета. Доходы снизились из-за роста стоимости импортных товаров и сокращения объемов производства.

Зато из-за введения тарифов на китайский импорт выиграли третьи страны, которые не участвовали в торговой войне напрямую, выяснила еще одна группа экономистов из США (среди них — бывшая главная экономистка Всемирного банка Пинелопи Голдберг). Изучив торговые данные за 2014–2019 годы, авторы пришли к выводу о том, что торговая война не просто перераспределила торговые потоки, а создала новые торговые возможности для большинства «сторонних» стран, которые в результате начали инвестировать в новые производства и торговую инфраструктуру. Главными бенефициарами стали Вьетнам, Таиланд, Корея и Мексика, нарастившие экспорт попавших под санкции китайских промежуточных товаров (то есть тех, которые необходимы для производства конечных продуктов) не только в США, но и в другие страны, чьи цепочки поставок пострадали из-за торговой войны. О «победе» Вьетнама упоминается и в работе Ян Чжоу. За время торговой войны вьетнамская экономика получила $402,8 млн, или 0,18% от ВВП, в виде реальных доходов.

Что дальше?

Пока что единственный результат тарифной политики Трампа — серьезные опасения по поводу будущего экономики США. Согласно базовому прогнозу Goldman Sachs, рост в США снизится по сравнению с прошлым годом, но в конечном итоге стабилизируется чуть ниже тренда. Пессимистичный прогноз гораздо хуже, в нем влияние неопределенности или новых политических шоков приведет к более резкому замедлению роста, более слабому рынку труда и дальнейшему повышению риска рецессии (падение экономики два квартала подряд). Ее вероятность, по мнению аналитиков GS, сейчас составляет 35%. И это в два с лишним раза выше исторического среднего в 15%.