В июне Дмитрий Медведев неожиданно назвал возможным переход россиян на четырехдневную рабочую неделю. С тех пор этот вопрос всплывает регулярно. Что за этим стоит?

Фото: Екатерина Штукина/ТАСС

• В июне, выступая на 108-й сессии Международной организации труда, Медведев неожиданно много времени отвел четырехдневной рабочей неделе. Рассуждая о том, что «постоянная погоня за успехом оборачивается системной усталостью, хроническим стрессом», и приводя в пример Генри Форда, премьер заявил: «весьма вероятно, что будущее — за четырехдневной рабочей неделей как новой основой социально-трудового контракта».
• И понеслось: уже через несколько дней ВЦИОМ решил узнать, как относятся к такой идее россияне: выяснилось, что почти каждый второй из опрошенных — против, потому что боится потерять в деньгах.
• Сегодня с идеей сократить рабочую неделю, но сохранить людям размер заработной платы выступили независимые профсоюзы России. И ее тут же поддержала фракция «Единой России»: член комитета по труду, социальной политике и делам ветеранов Андрей Исаев заявил, что депутаты готовы включиться в разработку соответствующего законопроекта прямо в сентябре.
• Минтруд не остался в стороне, объявив, что переходить на сокращенную рабочую неделю работодатели вольны хоть сейчас — никаких ограничений в законодательстве нет. После всего этого новость о четырехдневной рабочей неделе вышла в топ «Яндекса» и оставалась там весь день.
• Все участники процесса ссылаются на международный опыт. Мы и сами недавно писали, как шведские компании в погоне за ростом производительности труда даже отправляют своих сотрудников на летние каникулы.
• Но похоже, что российским работникам это в ближайшее время точно не грозит. Вопрос о переходе на четырехдневную рабочую неделю всерьез не обсуждается, утверждает в разговоре с The Bell чиновник Минфина. С учетом числа бюджетников в России мимо этого ведомства он бы точно не прошел. «Видимо, это делается, чтобы показать, что у нас все — как в Европе», — предположил он в ответ на вопрос о том, зачем вообще выдвигаются подобные предложения.
• Вице-премьер Татьяна Голикова еще в июне аккуратно намекала, что вопрос дискуссионный и на первое место при его постановке выходит проблема социальных гарантий граждан — «какую заработную плату они будут получать — такую же, как получали, когда были заняты пять дней, или уменьшенную». А в РСПП говорили, что для перехода на четырехдневную рабочую неделю сначала производительность труда в России — одна из самых низких в Европе — должна увеличиться на 20%.
• «Переходу на укороченную рабочую неделю должен предшествовать рост производительности, развитие технологий, — соглашается главный экономист Альфа-банка Наталия Орлова. — Таких предпосылок в России нет — то есть нет оснований полагать, что люди могут позволить себе работать меньше без ущерба для экономики». «Это предложение однозначно из области фантастики, — категоричен замглавы Центра трудовых исследований ВШЭ Ростислав Капелюшников. — Перед российской экономикой стоит совершенно противоположный вызов: сокращение трудового населения».

Что мне с этого?

Если вы тоже начитались новостей о скором переходе на короткую рабочую неделю и обрадовались или, наоборот, представили себе, как ваша компания будет это компенсировать, то знайте, что этого не будет. Если мы и перенимаем западный опыт, то, скорее, в росте популистских заявлений.