Сразу после начала ударов по Ирану израильский премьер Биньямин Нетаньяху обратился к иранцам с призывом восстать против режима исламской республики. Израильские власти называют свержение власти аятоллы Хаменеи одной из целей своей военной операции. Насколько это в действительности возможно?

Что происходит

Биньямин Нетаньяху не просто единожды обратился к иранцам с призывом свергнуть исламское правительство. После начала израильской военной операции он неоднократно повторял, что в результате израильских ударов режим аятоллы Хаменеи может рухнуть. Набор целей, которые выбирают израильские военные (одна из них — штаб-квартира государственного иранского телевидения), подтверждает, что смена режима в Тегеране может быть израильской программой-максимум.

Этому есть и более прямые подтверждения. Bloomberg ознакомился с материалами израильской разведки, за несколько месяцев до начала операции моделировавшей сценарии, по которым может развиваться ситуация в Иране после начала конфликта с Израилем. «Продолжительный военный конфликт с Израилем вместе с усиленными санкциями может нанести серьезный удар по экономике Ирана, привести к обвалу национальной валюты и подстегнуть и без того высокую инфляцию, снизив покупательную способность денег. Эти условия могут увеличить недовольство среднего класса, стать топливом для общественного недовольства и потенциально привести к новым протестам», — цитирует Bloomberg документ.

Впрочем, это только один из сценариев. Авторы документа признают, что возможен и обратный эффект — под израильскими ударами иранцы могут вместо протестов сплотиться вокруг режима.

Что думают эксперты

Сами по себе массовые протесты в Иране — не что-то невообразимое: они вспыхивают регулярно, и в них участвуют десятки тысяч людей. Последняя волна крупных антиправительственных выступлений в стране началась в 2022 году и до конца не прекратилась до сих пор. Поводом тогда стала смерть 22-летней иранки курдского происхождения Махсы Амини, задержанной за появление на улице без хиджаба и умершей в полицейском участке, вероятно, в результате избиений. Последовавшие протесты были такими масштабными, что в ходе их подавления как минимум 19 тысяч человек было задержано, а более 500 — убито. Протесты проходили под лозунгом «Женщина, жизнь, свобода» (его в своей речи повторял и Нетаньяху).

Но и союзники Израиля (например, французские чиновники, которых цитирует Bloomberg), и эксперты-иранисты, с которыми поговорил The Bell, не очень верят в то, что израильская операция может привести к новым массовым протестам в Иране. С одной стороны, с 2022 года протест в Иране стал чем-то непрерывным, рассказывает востоковед, автор книги «Всем Иран» и телеграм-канала «Дежурный по Ирану» Никита Смагин. Какие-то акции происходят почти каждый день, как правило, локальные: дальнобойщики выступают за повышение условий труда или против роста цен на бензин, пенсионеры — за повышение пенсии, профсоюзы — за улучшение условий труда, фермеры — против дефицита воды, горожане — против отключения электричества и так далее. В этой перманентной протестной активности был виден некоторый кризис легитимности, и она в любой момент могла вылиться в что-то общенациональное, считает Смагин.

Но начало израильской военной операции и удары по Тегерану, по его мнению, не только не поспособствуют, но и могут осложнить протесты. «Смена власти в результате массовых протестов редко происходит, когда у вас в результате иностранной атаки начинают гибнуть мирные жители. Значительная часть населения испугана — думаю, это сегодня главная эмоция в иранском обществе. Скорее, возможно единение вокруг флага и усложнение протестного нарратива. Некоторые, очевидно, будут заявлять, что нельзя в этом состоянии протестовать против власти, нужно объединяться против врага в лице Израиля», — рассуждает Смагин.

Такого же мнения придерживается доцент университета Тэйлорс (Малайзия), специалист по иранской внутренней политике Юлия Рокнифард. С одной стороны, в Иране есть люди, которые симпатизируют Израилю. «У иранских каналов, вещающих из-за рубежа, была целая кампания: им звонили в эфир иранцы и практически праздновали: „Как здорово, дай бог их всех разбомбят”. Но ошибочно было бы думать, что большинство придерживается такой точки зрения», — рассказывает она. И напоминает, что при текущей экономической ситуации думать о смене режима людям особенно не приходится: «Протесты в Иране не касаются прав, свобод, ношения хиджаба, они больше про экономическую депривацию».

«Большинство иранцев не приемлет этот режим, и на свободных выборах 70% иранцев проголосовали бы против Исламской Республики, — соглашается Александр Гринберг, исследователь Ирана в Иерусалимском институте безопасности и стратегии JiSs. — Но это не означает, что люди выйдут на площади, чтобы свалить этот режим».

Иранское общество серьезно поменялось, оно не похоже на то, что привело к власти Хомейни, отмечает эксперт: «Иран — не страна третьего мира, именно поэтому большинство иранцев не пассионарны. Там есть образованная молодежь, это урбанизированное население, которое больше всего интересует, как уехать на Запад. Северный Тегеран — это богатые либеральные районы, жителей которых не интересует ни ислам, ни Израиль». Но именно потому, что это люди, которые живут сравнительно хорошо, им есть что терять и они не пойдут просто так на баррикады, считает Гринберг.

«Даже несмотря на все последние протесты, оппозиция в Иране не смогла подтолкнуть какие-то перемены и реформы, — добавляет Рокнифард. — И в связи с тем, что это полицейское государство, оппозиции очень сложно сформироваться внутри. А оппозиция за рубежом сильно разобщена и отдалена от иранских реалий. К тому же далеко не все готовы признать ее как альтернативу существующему режиму». «Единственный, у кого есть достаточно сил и ресурсов на заговор в верхушке и кто может озаботиться неожиданным падением режима, — как раз КСИР, который попробует поставить либо своего кандидата, либо какое-то политбюро», — считает она. Но сейчас, ослабленный гибелью руководства, КСИР вряд ли решит, что пришло время поменять имидж аятолл на имидж военного правительства.

Сценарии смены власти, но не режима

«Израиль может рассчитывать, что ликвидация военной верхушки и удары по многочисленным объектам проложат путь народному восстанию — но это очень рискованная ставка Нетаньяху, — пишет BBC. — Не факт, что такая цепная реакция вообще возможна, тем более непонятно, куда она заведет. Проблема в том, что власть в Иране — и экономическая, и политическая — сосредоточена в руках сторонников жесткой руки из КСИР и прочих неизбираемых организаций. Бунт им не нужен — они вполне могут повести Иран к жесткой конфронтации».

«Куда более вероятной можно назвать частичную дезинтеграцию отдельных иранских районов, связанную прежде всего с активностью национальных меньшинств», — считает Смагин. Есть целый набор организаций, которые действуют на окраинах Ирана, зачастую прячась от иранских сил безопасности на территории Ирака и Пакистана. Это прежде всего курды, арабы в Хузестане и белуджи в Систане и Белуджистане. Связанные с ними организации могут попробовать воспользоваться слабеющей властью, чтобы продвинуть свои интересы, считает эксперт. «Это вряд ли произойдет прямо в ближайшие дни: все-таки нужно сначала как-то объединиться, мобилизовать людей, — рассуждает он. — Но здесь может быть определенное развитие, особенно если оно будет поддержано со стороны Израиля».

Альтернативным вариантом может стать то, что Иран «просто превратится в большой Йемен, где у него будет сильно меньше возможностей для осуществления силы, зато он будет куда более агрессивный и в состоянии перманентного обмена ударами с Израилем, как это делают йеменские хуситы», — рассуждает Смагин. При этом хуситы власть в своей стране не теряют, пусть она и не очень системная с точки зрения институтов. Это вполне реальный вариант, не менее вероятный, чем смена власти, отмечает он.