Как распознать рецессию, опасный рост фондового рынка и образец эффективности в борьбе с кризисом

Как распознать рецессию

Классическое определение рецессии далеко не всегда отражает реальную ситуацию в экономике, напоминает профессор Гарварда Джеффри Фрэнкель, один из самых влиятельных экономистов мира, в посте для блога Econbrowser. Обычно экономисты говорят о наступлении рецессии, если в течение двух кварталов подряд ВВП страны сокращается. У этого подхода есть свои плюсы, пишет Фрэнкель: в первую очередь он обеспечивает простоту и прозрачность при анализе ситуации — рецессии выявляются автоматически, а не на основе экспертных оценок, которые могут вызывать споры.

Например, в США наступление рецессии определяет комитет National Bureau of Economic Research: экономисты, которые входят в комитет, опираются на различные макроэкономические показатели, а не только на «правило двух кварталов». Аналогичный подход использует и правительство Японии. Но большинство развитых стран придерживаются критерия двух кварталов спада подряд, объявляя о наступлении рецессии. Однако у этого метода есть существенные недостатки, подчеркивает Фрэнкель.

Во-первых, прошлые данные о ВВП часто пересматриваются: так, после пересмотра оценок ВВП Великобритании за 2011–2012 годы, который был проведен в 2013 году, получилось, что рецессии, которая была зафиксирована в этом периоде, не было. А комитет NBER никогда не пересматривал даты рецессий задним числом, отмечает Фрэнкель: хронология NBER носит официальный статус, и изменения дат были бы чреваты путаницей.

Во-вторых, во время длительного периода спада «правило двух кварталов» может механически фиксировать множество малых рецессий — как это было во многих европейских экономиках после глобального финансового кризиса. Эта проблема становится особенно важной в нынешнем кризисе: во многих странах темпы роста ВВП в третьем квартале 2020 года могут оказаться положительными, то есть, придерживаясь «правила двух кварталов», многие смогут заявить об окончании рецессии. Но это будет ошибочно, продолжает Фрэнкель: уровни ВВП и занятости к этому моменту вряд ли достигнут допандемических показателей, и нельзя будет исключить W-образную траекторию восстановления с последующим повторным спадом.

Для многих экономик «правило двух кварталов» не всегда релевантно в силу фундаментальных факторов, продолжает Фрэнкель. Так, в Японии в течение последних десятилетий темпы роста ВВП колеблются вокруг 1% в год, поэтому даже небольшие колебания экономической активности могут сделать динамику ВВП отрицательной. Если придерживаться классического определения, то можно было бы говорить, что за 1993–2015 годы японская экономика перенесла 7 рецессий, но это лишь отражает, в какой фазе делового цикла на самом деле она находилась.

Стабильно высокие темпы роста создают обратную проблему. Например, в Китае, где в основе высоких темпов роста последних лет была динамика производительности труда, спад на протяжении двух кварталов подряд не фиксировался с 1993 года. Даже сейчас, когда темпы роста ВВП страны в первом квартале оказались отрицательными, Китай вполне может увидеть незначительный прирост по итогам второго квартала — то есть формально минует рецессию.

Сомнительный рост на фондовом рынке

Резкий рост на фондовых рынках во многом был вызван набегом инвесторов на акции сомнительного качества, отмечает Пол Кругман в регулярной колонке для The New York Times: во время пандемии рынки как никогда сильно оказались оторваны от реальной экономики. Один из самых показательных примеров — акции сервиса проката автомобилей Hertz. Еще до пандемии компания была перегружена долгами, после карантинной приостановки деятельности Hertz была вынуждена начать процедуру банкротства по главе 11 (Сhapter 11 bankruptcy), которое позволяет сохранить компанию и реструктурировать долговые обязательства. Котировки акций упали с $20 в феврале до $1 в начале июня. Но затем инвесторы стали активно скупать акции Hertz — они выросли в цене на 500%, и компания в разгар банкротства объявила, что расширит привлечение средств на фондовом рынке.

Это частный случай, который помогает наглядно описать происходящее на американских рынках, пишет Кругман. Сначала рынок, благодаря мерам, принятым ФРС, частично восстановился после первоначального пандемического обвала, не полностью отыграв падение, но затем начался невероятный рост. Во многом он был вызван активной скупкой резко подешевевших проблемных компаний. «Это напоминало пузырь доткомов из 1990-х, но в ускоренном воспроизведении», — предупреждает Кругман. И существенную роль сейчас, скорее всего, сыграли частные инвесторы с небольшими портфелями, которые мечтают быстро разбогатеть на торговле акциями, продолжает он, и, как показывает пример Hertz, их не особенно беспокоило качество актива.

Это может привести к надуванию пузырей, считает Кругман, но главная проблема в том, что в США состояние фондового рынка часто используется как критерий успеха экономической политики государства. Так, в 2007 году Ларри Кадлоу, который сейчас возглавляет Национальный экономический совет и выступает главным экономическим советником президента Дональда Трампа, заявил, что ситуация в экономике отличная, потому что рынок на подъеме. Если сейчас администрация Трампа будет придерживаться той же логики, то дутый рост фондового рынка может стать дополнительным обоснованием спорных решений — например, о преждевременном снятии карантина.

Институты — как слабое звено

В чем залог успеха одних государственных институтов и провала других во время кризиса? Соавтор влиятельного экономического блога Marginal Revolution Алекс Табаррок рассуждает о качестве работы различных государственных ведомств во время пандемии. В США ведомства, которые должны были обеспечить здоровье и безопасность, оказались несостоятельны, считает он: ни Центры по контролю и профилактике заболеваний (CDC), ни Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов (FDA) не справились с пандемией. Табаррок цитирует редакционную статью The Atlantic: в CDC по-прежнему пользуются факсом, а FDA так же медленно изучает заявки на новые медикаменты — будто бы ничего не произошло.

Образцом эффективности в государственной борьбе с кризисом стала ФРС, считает Табаррок. В основе ее успеха может быть несколько факторов: во-первых, независимость, которая помогает принимать решения быстрее и лучше адаптироваться к меняющимся условиям. Во-вторых, ФРС тесно взаимодействует с академическим сообществом — набирает оттуда сотрудников и следит за новыми идеями, это дополнительно укрепляет интеллектуальную независимость Федрезерва и позволяет стоять в стороне от политики. Наконец, у ФРС есть опыт борьбы с масштабным кризисом, который многому научил и помог избежать повторения ошибок, — у FDA и CDC такого опыта не было.