Профинансировать приватизацию «Роснефти» помог банк ВТБ, выдавший катарскому фонду Qatar Investment Authority (QIA) кредит на $6 млрд, выяснило агентство Reuters. Перед этим госбанк сам занял у ЦБ 350 млрд рублей.
Детали
- Reuters ссылается на сентябрьскую отчетность ВТБ, согласно которой банк одолжил неназванным иностранным заемщикам 434 млрд рублей ($6,7 млрд) на срок до трех лет, предварительно заняв у ЦБ 350 млрд рублей. Согласно отчету ВТБ, за третий квартал 2018 года объем кредитов 10 крупнейшим заемщикам банка вырос на 403 млрд рублей — или примерно на $6 млрд.
- Осенью ВТБ выдал катарскому суверенному фонду QIA кредит на $6 млрд, утверждают пятеро собеседников агентства. С его помощью QIA консолидировал в общей сложности 19,5% акций «Роснефти», которые раньше принадлежали консорциуму с участием QIA и Glencore.
- Сам ВТБ участие в сделке отрицает. Но об этом Reuters рассказали в общей сложности девять собеседников, в числе которых — человек, близкий к руководству ВТБ, сотрудник ЦБ, а также источник в правительстве РФ, знакомый с иностранными инвестициями в Россию.
История вопроса
- Приватизация «Роснефти» была назначена на 2016 год. Правительство поставило перед руководством компании во главе с Игорем Сечиным задачу продать 19,5% акций госкомпании — для бюджета эта сделка была очень важна. ВТБ выступал в сделке банком-организатором.
- Но найти покупателя в условиях западных санкций оказалось непросто: Сечин, как выяснилось впоследствии, вел безуспешные переговоры с суверенным фондом Объединенных Арабских Эмиратов Mubadala и с японским правительством, пока в конце концов не удалось договориться с QIA и трейдером Glencore. Но финансировать сделку на двоих они отказались.
- «В конце концов, чтобы привлечь иностранных инвесторов, России пришлось одолжить им миллиарды», — пишет Reuters со ссылкой на свои источники.
Как продавали «Роснефть»
- Согласившись в 2016 году купить 19,5% акций «Роснефти» за 10,2 млрд евро ($11,5 млрд), QIA и Glencore изначально выставили условие, чтобы в сделке участвовала третья сторона, которая взяла бы на себя существенную часть финансирования.
- В итоге покупка была оплачена так: Катар выделил 2,5 млрд евро, Glencore — 300 млн евро, а оставшаяся часть пришлась на долг — $5,2 млрд внес итальянский банк Intesa, а еще около $2,5 млрд, по данным источников, предоставили российские банки. Кто именно — официально не раскрывалось. Источники утверждают, что уже тогда в сделке участвовал ВТБ, а помогали ему Газпромбанк и «Открытие». Участие ВТБ в этой сделке не связано с $6 млрд, которые банк предоставил Катару в текущем году, уточняет Reuters.
- Но это был еще не конец: в сентябре 2017 года Сечин объявил, что 14,2% из пакета, проданного QIA и Glencore, приобретет малоизвестная до тех пор китайская энергетическая компания CEFC. Glencore и QIA посчитали слишком высокой стоимость обслуживания долга, объяснял готовящуюся сделку с китайцами Сечин. Но продажа сорвалась: глава CEFC Е Цзяньминь в Китае был обвинен в экономических преступлениях и задержан.
- В итоге — только в мае 2018 года — Катар согласился стать владельцем доли в «Роснефти», покупка которой была профинансирована Intesa. Кто финансировал эту сделку, не раскрывалось, банк Intesа лишь официально сообщил, что в начале сентября перестал быть кредитором и не держит акции «Роснефти» в качестве залога. Кредитором QIA был ВТБ, предоставивший фонду те самые $6 млрд, утверждают собеседники Reuters.
- Консорциум QIA и Glencore в итоге продал 14% «Роснефти» структуре катарского фонда QH Oil Investment, после чего был ликвидирован. Оставшуюся долю партнеры разделили пропорционально финансовым вложениям. Сейчас Glencore владеет 0,57% «Роснефти», QIA принадлежит 18,9%. Крупнейший акционер «Роснефти» — государственный «Роснефтегаз» — владеет более 50% акций, у британской BP — 19,7%.
Что мне с этого?
При приватизации «Роснефти» в 2016 году Владимир Путин ставил задачу, чтобы сделка не финансировалась российскими госбанками. Возможно, поэтому ее настоящая структура так долго оставалась тайной. Но спрятать транзакции на $6 млрд в итоге оказалось проблематично. То обстоятельство, что крупнейшая публичная компания из-за санкций не смогла без проблем привлечь покупателей и кредиторов, подтверждает, что в случае необходимости в деньгах рассчитывать на большую приватизацию России больше не приходится.
Артем Губенко