«Власти опасаются публичности этих данных». Как Россия скрывает экономическую статистику

«Военная операция» превращает российскую экономику в закрытую не только с точки зрения международной торговли — за неполные три месяца власти остановили публикацию беспрецедентного объема экономической статистики. Последствия закрытия экономических данных для бизнеса хорошо известны — это снижение качества прогнозирования и планирования и рост издержек, который будет закладываться в цены.

Что закрывают

Подход российских властей к публикации экономической статистики и раньше вызывал критику экономистов — но после начала «спецоперации в Украине» закрытие публичного доступа данных приобрело невиданный ранее масштаб. С марта 2022 года государство закрыло следующие данные:

• Федеральная таможенная служба (ФТС) в апреле перестала публиковать ежемесячную статистику экспорта и импорта России (последние данные доступны только за январь). Руководитель ведомства Владимир Булавин объяснил это необходимостью избежать «некорректных оценок, спекуляций и разночтений в части импортных поставок». До начала «спецоперации» служба засекречивала только данные о российской торговле продукцией военного назначения, самолетами, ядерными материалами. ЦБ в свою очередь приостановил ежемесячную публикацию информации о внешней торговле товарами по методологии платежного баланса (данные за февраль должны были быть опубликованы 11 апреля). «Встала» и статистика внешней торговли ЕАЭС. «Коммерсант» прямым текстом назвал решение ФТС и ЦБ «глупостью», а последовавший за ними запрет Минэнерго на публикацию данных об экспорте нефти и нефтепродуктов — «просто смешным»: данные о внешней торговле у «недружественных» государств как у ключевых покупателей все равно есть, а рынок международной торговли нефтью — самый прозрачный в мире, и Argus, Platts и Bloomberg в сборе своей детальной статистики никак не зависят от данных Минэнерго.
• ЦБ перестал публиковать структуру международных резервов: с конца марта обновляются только их общие значения, без детализации по активам, в которые резервы размещены. После введения санкций против регулятора Россия потеряла доступ примерно к $300 млрд, то есть половине своих золотовалютных резервов, размещенных в западных странах. В распоряжении ЦБ осталось только золото и китайские юани, которые будут задействованы при необходимости (в частности, для критически необходимого импорта, говорил ЦБ).
• Правительство разрешило российским компаниям, чьи акции торгуются на фондовом рынке, самостоятельно определять перечень раскрываемой информации (в том числе инсайдерской) или вовсе отказаться от публикации данных до конца 2022 года, если она будет угрожать введением санкций против самого эмитента или любых лиц, упомянутых в отчетности.
• ЦБ позволил банкам не раскрывать основные формы отчетности по российским стандартам бухучета (РСБУ). А позже — разрешил всем финансовым организациям (включая НПФ и страховые компании) скрыть данные о контролирующих лицах, членах органов управления и другую информацию.
• Наконец, на этой неделе Росавиация перестала публиковать статистические данные о пассажиропотоке российских авиакомпаний и аэропортов (за март информации уже нет).

Почему это происходит

Официальная причина большинства решений о закрытии экономической статистики — защита участников внешней торговли и других российских компаний от потенциальных санкций. Ограничения в раскрытии данных из-за санкций — вынужденная мера, которую можно сравнить с введением валютного контроля, сказал The Bell собеседник, близкий к ЦБ.

Но есть и другие причины, считает эксперт в области энергетической политики. По его мнению, закрытие данных ФТС напрямую связано с рисками проседания российского сырьевого экспорта, которые обострятся во второй половине 2022 года под влиянием эмбарго ЕС на российский уголь, а также ограничений на поставки нефти и нефтепродуктов (вне зависимости от того, каким будет итоговое решение ЕС), полагает собеседник The Bell. По его мнению, власти опасаются публичности этих данных, поскольку в таком случае общество будет в деталях знать масштаб экономического провала.

Данные об импорте в этом свете тоже опасны: они могут пролить свет на ключевую проблему российских производителей — структурный дефицит, связанный с уходом зарубежных поставщиков комплектующих и разрывом технологических и производственных цепочек, говорит он. Эта угроза отчетливо видна даже по мартовским данным Росстата о промышленном производстве: выпуск автомобилей снизился на 72% в сравнении с мартом 2021 года, лифтов — на 49%, стиральных машин — на 50%, холодильников — на 53%.

Выбор, какие публикуемые данные сокращать и в каком объеме, подчиняется политической логике — не только чтобы не показывать слабые места, но и не демонстрировать сильные, не спорит в разговоре с The Bell федеральный чиновник. Но он отмечает, что государство и не давало особых обязательств о публикации экономической статистики — так что вопрос о закрытии данных статистики ставить некорректно, считает он. «Формально нет законов, который бы обязывал органы власти публиковать всю собираемую статистическую информацию. Есть общие размытые рамки. Государство взяло на себя обязательство самостоятельно определять объем публикуемой информации. Никто не обязан публиковать все на 100%», — сказал чиновник The Bell.

Действительно, единственный документ, который регламентирует распространение информации, — Федеральный план статистических работ — четко описывает, какие показатели должно рассчитать то или иное ведомство. Но как именно они должны распространяться — в нем не уточняется.

Основные экономические данные Росстата остаются в открытом доступе, но в последние годы в их адекватности все чаще возникали сомнения. Были и попытки ограничить публикацию статистики. Больше всего вопросов вызывали регулярные пересмотры данных задним числом в лучшую сторону. В 2019 году экономист Кирилл Тремасов (сейчас он работает директором департамента денежно-кредитной политики ЦБ) после очередного пересмотра назвал его «очередным трэшем от Росстата» и «рисованием вместо статистики», вступив в публичный спор с министром экономики (теперь помощник Владимира Путина) Максимом Орешкиным. Через месяц после этого, на фоне снижения рейтинга Путина Росстат перестал публиковать важнейший социальный показатель — ежемесячную динамику доходов населения.

Весной 2020 года, после начала пандемии COVID-19, чиновники нового правительства Михаила Мишустина и вовсе предлагали засекретить всю статистику за апрель — но тогда это было слишком: Минэкономики ограничилось переносом публикации цифр на вечер, чтобы привлекать меньше внимания журналистов. Особенно чувствительные показатели, например, демографическую статистику, включая данные по смертности, в таком случае выпускать в еще более неудобное время — только в пятницу вечером. До этого новости по данным Росстата выходили почти каждый рабочий день.

Чем это плохо для бизнеса и общества

Наиболее критичная потеря для экономистов — данные по статистике внешнего сектора (экспорт, импорт, структура оттока капитала и др.), признает главный макроаналитик Райффайзенбанка Станислав Мурашов. «Это дыра, которую так просто не закрыть другими, косвенными данными. В таких условиях качество оценок неизбежно становится низким», — отметил в разговоре с РБК руководитель направления «макроэкономика» ЦМАКП Дмитрий Белоусов.

Впрочем, у экономистов остаются альтернативные источники информации — например, данные других стран об экспортно-импортных операциях с Россией, комментарии компаний в СМИ, а также отечественные публикации — раскрытие квартальных данных по структуре ВВП пока никто не отменял, надеется Мурашов.

Ситуация осложняется уходом зарубежных компаний — поставщиков данных: вскоре после начала «спецоперации» из России ушла компания Refinitiv и стал недоступен терминал Bloomberg. «Уход этих провайдеров бьет по независимым аналитикам и вовсе никак не ускоряет политические изменения в России», — расстраивается эксперт в области энергетической политики.

«Государство имеет всю необходимую информацию для принятия решений. Меньший объем информации сейчас имеют бизнес, экспертное сообщество и журналисты», — соглашается федеральный чиновник. А проблема снижения объема публичных данных — это проблема повышения издержек у того же бизнеса для получения доступа к независимым поставщикам информации (например, Bloomberg), добавляет он.