Скандал в «Коммерсанте», акционеры против Lyft и первая инвестиция Мэри Микер

В результате конфликта с акционерами из «Коммерсанта» в полном составе уволился отдел политики. Мы выяснили все подробности крупнейшего за годы скандала, связанного с цензурой

В издательском доме «Коммерсант» — самый серьезный с 2011 года скандал, связанный с цензурой. Главный редактор и гендиректор «Коммерсанта» Владимир Желонкин по требованию акционеров уволил двух журналистов отдела политики, а в знак солидарности вместе с ними уволился весь отдел. Поводом стала статья о возможном уходе Валентины Матвиенко из Совета Федерации, которую глава совета директоров «Коммерсанта» Иван Стрешинский назвал заказной. Журналисты отрицают обвинения, а редакция «Коммерсанта» выпустила обращение к читателям, в котором назвала действия акционеров «открытым давлением на свободу слова и разрушением одного из лучших СМИ в России».

• Утром в понедельник спецкор отдела политики «Коммерсанта» Иван Сафронов и заместитель редактора отдела Максим Иванов сообщили в Facebook (вот пост Сафронова, вот — Иванова), что были уволены из издания по соглашению сторон. Поводом стали претензии акционера «Коммерсанта» (то есть миллиардера Алишера Усманова) к апрельской статье о перестановках в Совете Федерации, написал Сафронов, не уточнив подробностей. В статье утверждалось, что глава палаты Валентина Матвиенко может покинуть свой пост, а ее место — может занять глава Службы внешней разведки Сергей Нарышкин. Спустя полчаса заместитель главного редактора «Коммерсанта» Глеб Черкасов, курирующий политику, сообщил, что и он, и все 10 сотрудников отдела политики также написали заявления об увольнении.
• Председатель совета директоров «Коммерсанта» Иван Стрешинский рассказал The Bell свою версию событий: он утверждает, что после публикации статьи ему «поступил сигнал» о том, что она была заказной, и Стрешинский потребовал, чтобы журналисты раскрыли главному редактору «Коммерсанта» Владимиру Желонкину свои источники. Они это сделать отказались, после чего Желонкин уволил журналистов по соглашению сторон, рассказал Стрешинский. Желонкин подтвердил его версию.
• Владимир Желонкин стал главным редактором «Коммерсанта» меньше года назад — в июле 2018 года, после увольнения предыдущего главного редактора, ветерана ИД Сергея Яковлева. С 2013 по 2016 год Желонкин занимал пост президента и председателя совета директоров «Коммерсанта». На этих должностях он представлял интересы акционеров ИД. В 2016 году Желонкин был назначен гендиректором «Коммерсанта».
• Один из авторов статьи Максим Иванов в разговоре с The Bell  назвал подозрения акционеров «не имеющими под собой никаких оснований». Глеб Черкасов сказал, что выпускал тот номер, получал пояснения от авторов по ходу работы над материалом и «на сто процентов уверен в том, что ни о какой "заказной" подоплеке речи быть не может».
• Вечером редакция «Коммерсанта» опубликовала в Facebook обращение к читателям. На 22:00 мск его уже подписали больше 150 сотрудников ИД. В обращении увольнение журналистов названо «ничем не обоснованным, губительным для редакции, а также открытым проявлением давления на свободу слова в России». Акционеров ИД они обвинили в «разрушении одного из лучших СМИ России ради краткосрочных политических дивидендов». В обращении журналисты заявили, что «кадровое решение» им объяснили личным требованием Алишера Усманова. Представитель Усманова утверждает, что владелец «Коммерсанта» узнал об увольнениях из прессы и в жизни редакции никак не участвует.
• Причины, по которой статья о Матвиенко вызвала такую острую реакцию акционеров, ни один из собеседников The Bell в «Коммерсанте» назвать не смог. Несколько источников, близких к петербургской администрации, напомнили The Bell, что 31 мая врио губернатора Петербурга Александр Беглов объявит не только о своем участии в губернаторских выборах, но и о своих кандидатах на пост в Совет Федерации от Санкт-Петербурга. Публикация вышла в разгар борьбы за места в Совфеде, который Матвиенко покидать не хочет; она была недовольна публикацией «Ъ», восприняла ее как ход оппонентов и сообщила эти доводы Алишеру Усманову, но увольнений в «Коммерсанте» не требовала, говорят собеседники The Bell. Представитель Матвиенко отказался комментировать ее участие в этой истории.
• Всего два месяца назад в «Коммерсанте» произошел еще один скандал, который связывали с цензурой, и он тоже касался Санкт-Петербурга. В марте о своем увольнении из петербургского «Коммерсанта» сообщила корреспондент издания Мария Карпенко. Причиной стал Telegram-канал Карпенко «Ротонда», в котором она рассказывала о событиях в петербургской политике. Владимир Желонкин назвал причиной увольнения Карпенко то, что ее телеграм-канал создавал конфликт интересов (работа на сторонние медиа в «Коммерсанте» запрещена), а сама журналистка была уверена, что настоящая причина — давление петербургской администрации из-за критики в адрес Беглова.

Что мне с этого?

Поверить в то, что журналисты «Коммерсанта» опубликовали заказной материал, трудно, тем более что никаких доказательств этого не приводится. Прямых доказательств цензуры в сегодняшнем «Коммерсанте» тоже нет, но поверить в существование в крупных российских частных СМИ «точечной» цензуры гораздо легче. Но можно поверить и в то, что не было ни «заказа», ни цензуры — а причина конфликта в тотальном недоверии руководства ИД журналистам, а журналистов — руководству. В условиях, когда политическое давление на редакции через их акционеров стало нормой, журналистов точно в этом нельзя упрекнуть.

ДЕНЬГИ

Грязная нефть не продается

Российские нефтяные компании продолжают подсчитывать потери от аварии на нефтепроводе «Дружба». Сегодня Reuters выяснило, что загрязненную нефть «Роснефти» и «Сургутнефтегаза» отказались покупать французская Total и итальянская Eni. Платеж за «миллионы баррелей» должен был поступить 15 мая. «Почему кто-то должен платить за такую нефть? Грубо говоря, это вообще не нефть, и никто в России не может четко объяснить, кто, кому и когда будет выплачивать компенсации», — пояснил позицию западных компаний один из знакомых с ситуацией источников. Компании возобновят регулярные платежи только после того, как получат чистую нефть, а грязную оплатят только после того, как будет согласована компенсация, говорят источники Reuters.

Акционеры против Lyft

За первые два месяца торгов после IPO акции главного конкурента Uber, Lyft, упали на 31% — но теперь проблемы менеджмента компании на этом не заканчиваются. Сегодня один из акционеров Lyft, бостонская юрфирма Block & Leviton подала против сервиса такси иск, в котором обвинила компанию в намеренном сокрытии информации о своем бизнесе — в частности, о том, что 1000 электровелосипедов, которые Lyft сдает напрокат, будут отозваны из-за проблем с безопасностью, а также о возможных проблемах с безопасностью труда. Еще одно обвинение — Lyft могла неадекватно отражать в отчетности свою долю рынка. Так, в конце 2018 года компания оценивала ее в 39%, в то время как Uber утверждал, что его доля рынка — 65%.

ПРАКТИКА

Первая инвестиция Мэри Микер

Австралийский сервис дизайна и онлайн-паблишинга Canva на глазах становится крупнейшей компанией на своем рынке — на прошлой неделе компания купила два крупнейших бесплатных онлайн-фотобанков Pexels и Pixabay, а сегодня — объявила о новом раунде финансирования на $166 млн, в котором получила оценку $2,5 млрд. Сделка примечательна еще и тем, что стала первой инвестицией первого венчурного фонда знаменитой Мэри Микер — аналитика фонда Kleiner Perkins и одного из главных в мире экспертов по интернет-бизнесу. Фонд под названием Bond Capital объемом в $1,25 млрд был запущен в конце апреля.

Равенство может быть эффективным

Экономисты из Стэнфорда и американского статистического ведомства в 2010 и 2015 годах исследовали управленческие методы в 50 000 американских компаний и пришли к побочному выводу, который, как они признаются, удивил их самих. Оказалось, что наиболее эффективные и финансово успешные компании отличаются большим равенством в оплате труда сотрудников — по крайней мере, разница между самыми высоко- и низкооплачиваемыми 10% в них была минимальной. Объяснение этому феномену еще предстоит найти. Одна из гипотез — в более эффективных компаниях низкооплачиваемые сотрудники работают эффективнее, поэтому получают большую зарплату.