Почему Путин заговорил о деприватизации, итоги большой санкционной недели и Екатерина Шульман у Елизаветы Осетинской

Пока большие СМИ ужасались передаче активов Danone Рамзану Кадырову, в России набирал обороты не такой громкий, но более масштабный процесс национализации предприятий у местных собственников. C 2023 года суды по требованиям Генпрокуратуры стали десятками изымать частные компании в пользу государства. В числе пострадавших — и бизнесмены-эмигранты, и лояльные Кремлю олигархи, и бывшие чиновники. Многие из них стали владельцами предприятий еще в 1990-е. На этой неделе ситуацию пришлось комментировать даже Владимиру Путину.

«Вы не понимаете, это другое»

«Никакой деприватизации не намечается, никакой деприватизации не будет, это я вам могу точно сказать. Прокуратура активно работает по отдельным направлениям, по отдельным компаниям», — уверял Путин на этой неделе с трибуны Владивостокского экономического форума и даже давал со сцены соответствующие указания сидевшему в зале генпрокурору Игорю Краснову. «Во многих случаях востребовано появление нового молодого класса бизнесменов, — отмечал все же Путин. — Но никто не говорит, что нужно решать вопросы деприватизации и что-то переделить».

Тем временем «отдельных компаний, по которым работает Генпрокуратура», — уже десятки. С 2021 года экс-руководитель российской Transparency International Илья Шуманов насчитал больше 20 таких исков только по крупным активам, и 17 из них — в 2023 году. В некоторых случаях речь идет об активах, которые были приватизированы более 30 лет назад.

Самое громкое дело этого лета — иск Генпрокуратуры об изъятии у богатейшего россиянина Андрея Мельниченко энергетической компании «Сибэко», которую Мельниченко купил в 2018 году за 31,8 млрд рублей у экс-министра Михаила Абызова, с которым в конце 1980-х учился в школе имени Колмогорова для одаренных математиков при МГУ. Через год после сделки Абызов оказался в тюрьме, а сейчас Генпрокуратура доказывает, что сделка была коррупционной.

Но, возможно, более показательным станет другое недавнее крупное дело — изъятие 94,2% акций компании «Метафракс Кемикалс», крупного производителя метанола. Суд признал незаконной приватизацию химического предприятия, которая состоялась в 1992 году. Тогда после серии сделок владельцем завода с самой современной в СССР установкой по производству метанола стал будущий миллиардер и владелец «Уралкалия» Дмитрий Рыболовлев. Потом он продал актив, как и весь свой российский бизнес. Последним владельцем «Метафракса» был давний партнер Рыболовлева, 90-й номер российского списка Forbes Сейфеддин Рустамов.

Генпрокуратура в своих материалах по делу «Метафакса» привела очень важное обоснование национализации: приватизация завода «без решения [федерального] правительства либо федерального комитета по управлению имуществом» была нарушением «экономического суверенитета РФ и ее обороноспособности». Эта формулировка важна — она ставит под сомнение правомочность региональных органов власти, которым в 1990-е принадлежали полномочия по управлению госимуществом вплоть до его отчуждения, замечает бывший чиновник, готовивший некоторые приватизационные сделки. Это открывает легальную возможность для оспаривания множества приватизационных сделок, заключенных в ту эпоху.

Еще в январе 2023 года Путин назвал одним из приоритетов Генпрокуратуры возвращение государственного контроля над стратегическими предприятиями. К лету уже сформировался целый список реквизируемых активов и решений судов в пользу государства. Среди собственников изымаемых активов — самые разные люди: и бывший соратник Анатолия Чубайса Борис Минц, и экс-чиновники Андрей Коровайко и Олег Сорокин, и западные компании.

К стратегическим в России относятся практически все крупные отрасли экономики. Но особый интерес у Генпрокуратуры вызывают инфраструктурные предприятия, способные генерировать постоянный положительный денежный поток и имеющие экспортный потенциал: энергетика, производство удобрений, транспорт и логистика. «Последнее время мы видим возрастающий интерес государства к портовой инфраструктуре. Очень активно в этом направлении работает Генеральная прокуратура, некоторые частные объекты инфраструктуры логистической возвращаются в казну, поскольку когда-то в 90-е [годы] какие-то были ошибки в приватизации», — говорил РБК председатель РСПП Александр Шохин. С начала 2023 года Генпрокуратура национализировала порты в Перми, Калининграде и Мурманске, а также 92,4% акций Дальневосточного морского пароходства.

Кто в зоне риска

Сигнал от государства четкий: «вам здесь ничего не принадлежит, никакого старого капитала не существует», говорит бизнесмен из топ-20 списка Forbes. Государство действует «крайне непредсказуемо и какие твои действия привлекут внимание и приведут к изъятию актива — стало не очень понятно». Так, осенью 2022 года суд изъял у Олега Дерипаски землю и гостиничный комплекс в Сочи на $1 млрд. «Все ощущают давление. Ты должен выстраивать правильные отношения с важными людьми, финансировать правильные социальные проекты и всегда выглядеть как человек, который ведет себя правильно», — говорил тогда FT, комментируя это решение, один из российских бизнесменов.

Другой крупный бизнесмен, наблюдающий за ситуацией с большим интересом, считает, что большой деприватизации все же не будет: «Я не до конца понимаю, с чего вдруг Генпрокуратура так себя ведет. Но по крайней мере некоторые из национализированных активов были действительно брошены или умирали. Чей там интерес — губернаторский или потенциальных новых собственников, пока сложно разобрать». Например, в январе суд обратил в доход государства акции Дальневосточного морского пароходства, головной компании транспортной группы FESCO некогда близкого к Дмитрию Медведеву бизнесмена Зиявудина Магомедова. За месяц до этого его приговорили к 19 годам лишения свободы за организацию преступного сообщества, мошенничество и растрату. На год меньше получил его старший брат.

В зоне риска — активы, принадлежащие иностранцам, инвесторам из недружественных юрисдикций или уехавшим бизнесменам, считает собеседник The Bell. Прежде всего под риском те, кто недостаточно активно поддерживает «СВО», считает третий бизнесмен. По его словам, региональные власти регулярно отчитываются в администрацию президента о том, сколько и как входящие в крупные холдинги компании «отстегивают на войну»: «Попробуй не дать губернатору на броники, так назавтра уже собственнику звонят с вопросами». Есть огромное количество «активов на региональном уровне, к которым у федералов нет интереса и аппетита», но решения судов «открывают окно возможностей», и передел может быть мелким, но массовым.

Мельниченко, по мнению одного из крупных бизнесменов, мог пострадать из-за откровений Олега Тинькова, который в одном из интервью утверждал, что тот «ненавидит Путина». В недавнем интервью FT Мельниченко яростно опровергал этот тезис.

Еще некоторое время назад «охранной грамотой» называли западные санкции: якобы пострадавшие на Западе бизнесмены защищены от произвола на родине и даже могут рассчитывать на компенсацию потерь. «Это почетно», — говорил о санкциях глава РСПП Шохин. Но теперь под санкциями — практически все крупные бизнесмены. А чтобы сохранить бизнес, недостаточно просто отмалчиваться и делать вид, будто никакой войны нет, — нужно громко и артикулированно выражать поддержку войне с Украиной и текущему курсу. Ведь, как объяснил Путин, Danone и Carlsberg поплатились активами именно за недостаточную толерантность к патриотичным русским менеджерам.

Помимо «патриотизма» есть и прагматичные соображения. Государство выстраивает прямой контроль за экспортными потоками, прежде всего сырьевыми, считает бизнесмен: «отсюда повышенный интерес к портам и логистике и планы по созданию единых трейдеров, тем более что иностранцы ушли». Ранее Bloomberg писал, что правительство рассматривает предложение миллиардера Дмитрия Мазепина создать единого экспортного трейдера удобрений. «Что-то аналогичное думают о металлах и зерне», — знает он. Губернатор Кубани Вениамин Кондратьев предлагал государству взять под свой контроль торговлю зерном.

Почему это происходит?

Владимир Путин всегда признавал, что российская приватизация 1990-х была несправедливой, но всегда гарантировал, что ее итоги не будут пересматриваться: с самого начала правления это была главная основа его взаимодействия с бизнесом. «Этот отъем может привести к худшим последствиям, чем сама эта нечестная приватизация, может нарушить деятельность крупных предприятий», — например, говорил Путин в 2011 году. Старый договор между Путиным и бизнесом можно сформулировать так: в Кремле гарантировали, что приватизация не будет ревизовываться, а бизнес сохранял лояльность Путину.

Изъян в этой формуле обнаружился после начала войны с Украиной, когда отстраивающиеся от войны бизнесмены стали чаще вспоминать, что построили бизнес до Путина либо без помощи Кремля. «Я — self-made бизнесмен. На Западе все еще многим кажется, что все решения в России, где живет 146 млн человек, все решения принимает Путин и его ближний круг, а успешный бизнес невозможен без коррупции и привилегированных отношений с властью. Это неправда», — говорил этим летом в интервью Die Zeit Андрей Мельниченко. Но новый договор Кремля с бизнесом звучит следующим образом: «нет Путина, нет активов» — чтобы ни один собственник не смог сказать, что сделал что-то независимо от Путина и Кремля.

«Это мина под экономикой», — считает бывший федеральный чиновник: и так с правами собственности было «все сложно, а теперь совсем караул». Вопросы стоимости, рыночности и добровольности сделок будут подвешены.

Что мне с этого?

Говорить о том, что в России идет полноценная широкомасштабная деприватизация, рано. Но силовикам дано открытое указание затянуть гайки. Бизнесменам с началом войны стало намного труднее отстаивать свои интересы. Интервью западным СМИ, данные в надежде на снятие санкций, наверняка исправно ложатся в папочки спецслужбистов. И сами силовики, и влиятельные претенденты на освобождающиеся активы прекрасно понимают, какие возможности это открывает. А значит, «молодой класс бизнесменов» будет появляться в «отдельных компаниях» все чаще, а хрупкое российское право частной собственности будет становиться еще более хрупким.

ОСТАВАЙТЕСЬ С НАМИ

Дорогие читатели!

Нам очень нужна ваша помощь. Независимые медиа в России преследуются государством и практически лишены возможностей зарабатывать самостоятельно. Они не смогут выжить без поддержки своих читателей. И мы — не исключение. Сегодня мы очень просим вас подписаться на регулярные донаты The Bell.

САНКЦИИ

Загадка Березкина

Самым неожиданным итогом богатой санкционной недели стало снятие санкций ЕС с миллиардера, владельца группы ЕСН и медиахолдинга РБК Григория Березкина. Остальные исключенные из списков бизнесмены — бывший CEO маркетплейса Ozon Александр Шульгин и бывший владелец газовой компании «Нортгаз» Фархад Ахмедов — попали в них скорее по недоразумению, но случай Березкина выглядит не совсем так. Предприниматель не отказывался от российского бизнеса и не уходил ни с каких постов, а самыми яркими его сделками были покупки СМИ, которые Березкин перепродавал структурам друга Владимира Путина Юрия Ковальчука. Подробнее о Березкине мы рассказывали в одном из выпусков вечерней рассылки. Исключение из санкционного списка бизнесмена, который уже 15 лет играет роль скупщика важных медийных активов в интересах Юрия Ковальчука, выглядит как минимум странно. И особенно — на фоне вводящегося одновременно запрета на въезд в ЕС автомобилей с российскими номерами, водители которых вовсе не скупали газеты для друзей Владимира Путина.

Операция «Конфискация»

Тема недели — санкционная конфискация имущества россиян на границе с ЕС. В выходные РБК обратил внимание на разъяснение Еврокомиссии по поводу возможности ввоза россиянами автомобилей, смартфонов, компьютеров и прочих санкционных категорий. В нем говорилось, что требования антироссийского эмбарго однозначно распространяются не только на зарегистрированные в России автомобили, но и на личные вещи российского происхождения. Список запретных таможенных кодов находится здесь (в приложении XXI). Он состоит более чем из 150 позиций и помимо сырья и промышленного оборудования включает автомобили, сумки и чемоданы, женскую одежду, компьютеры, сотовые телефоны, зубную пасту и прочие товары.

Новость вызвала большой резонанс, и уже через пару дней Еврокомиссия смягчилась, постановив, что таможни стран ЕС должны обращать особое внимание только на личные автомобили, а к товарам вроде средств личной гигиены или одежды «продолжать применять запрет пропорциональным и разумным образом».

Путешествующие или эмигрировавшие россияне на этом месте могли бы вздохнуть с облегчением — все, кроме счастливых обладателей автомобилей с российскими номерами, которые собрались или уже оказались в Европе. Кампания Еврокомиссии по разъяснению собственных запретов закончилась тем, что единичные случаи ареста автотранспорта россиян в Германии дополнились полным запретом на пересечение границы с приграничными странами. Страны Балтии перестали пускать российские автомобили со среды и думают о конфискации транспортных средств с российскими номерами, уже находящихся на территории стран, а допуск таких автомобилей в Финляндию прекращается в полночь 16 сентября. После запрета Финляндии единственной доступной россиянам для въезда на личном авто страной формально останется Норвегия — через пункт пропуска «Борисоглебск». Норвегия не входит в ЕС, но обычно следует правилам союза.

ИНВЕСТИЦИИ

Какие компании могут выиграть вдолгую от внедрения ИИ

Генеративный ИИ продолжает оставаться главной темой для инвесторов и менеджмента компаний, отмечают в Goldman Sachs. Акции компаний, которые являются очевидными бенефициарами внедрения технологии, уже значительно выросли, поэтому апсайд стоит искать среди тех, которые могут выиграть от ИИ в более отдаленной перспективе, считают аналитики. Редактор рассылки «Bell.Инвестиции» Вячеслав Дворников рассказывает, какие компании могут выиграть от полномасштабного внедрения ИИ (чтобы прочитать этот материал целиком, нужно оформить подписку — с зарубежного счета сейчас это можно сделать со скидкой, всего за $9 в месяц).

«ЭТО ОСЕТИНСКАЯ»

Новая героиня — Екатерина Шульман

Екатерина Шульман — политолог и видеоблогер с аудиторией более миллиона человек. Через два месяца после начала войны российские власти включили Шульман в реестр иностранных агентов, после чего она переехала с семьей в Берлин. Елизавета Осетинская (тоже — иноагент) встретилась с Шульман там и поговорила о том, почему у россиян нет своего мнения, зачем Путину нужен высокий рейтинг, что ждет российское образование, как родителям уберечь своих детей от идеологизации, почему элиты — это тухлый человеческий материал, а также о том, поддерживают ли россияне войну. А здесь, если вы пропустили, можно прочитать текстовую версию предыдущего выпуска «Это Осетинская» с предпринимателями братьями Либерманами.

СИГНАЛЫ

iPhone издателя «Медузы» взломали с помощью Pegasus

На этой неделе выяснилось, что еще в феврале личный iPhone издателя «Медузы» Галины Тимченко был заражен программой Pegasus. Она позволяет инициаторам взлома получить полный контроль над зараженным айфоном — в том числе превратить телефон в устройство для слежки и прослушки, дистанционно включая диктофон или камеру (использовался ли телефон Тимченко в таких целях, неизвестно). Но дело тут не просто в самом факте взлома. Производитель Pegasus — израильская компания NSO; она продает программу только государственным клиентам, и все сделки утверждаются Минобороны Израиля. Взлому с помощью Pegasus до сих пор не подвергался ни один российский журналист или оппозиционер. Сама NSO в 2021 году заявляла, что Россия пыталась купить Pegasus, но получила отказ. Зато в разные годы права на использование Pegasus покупали 14 стран ЕС. В их числе предположительно и Латвия, где зарегистрирована и работает с 2014 года «Медуза». Все вместе это означает — опасный прецедент. Если это сделала Россия (сама или через третьи страны) — значит, Москва впервые получила доступ к самому продвинутому в мире шпионскому ПО и теперь сможет проникнуть в любой телефон в любой точке мира. А если это одна из европейских стран — значит, журналисты и оппозиционеры, уехавшие из России от контроля спецслужб, оказываются под контролем и в Европе. В этом случае особенно странно, что заражен был телефон Галины Тимченко — человека, чья биография точно не позволяет заподозрить ее в сотрудничестве с российскими властями. Подробно о том, что известно о Pegasus, его жертвах и о том, как можно защитить от этого шпионского ПО собственный айфон, читайте в выходные в нашей технорассылке (подписаться на нее можно здесь).