Джеффри Пайетт, помощник госсекретаря США по вопросам энергетики: «Мы продолжим затягивать петлю на теневом рынке нефти»

Джеффри Пайетт, помощник госсекретаря США по вопросам энергетики, в интервью The Bell рассказал о том, как США планируют сократить доходы России от экспорта энергоносителей, о расширении санкций на СПГ и атом, а также о том, почему Китай вряд ли станет близким партнером России. По просьбе The Bell с Пайеттом поговорила Анна Клишина, журналист и независимый нефтяной аналитик.

— В отношении российской нефти и нефтепродуктов уже введены эмбарго и ценовой потолок, но доходы России от их продажи остаются высокими. Какие еще меры вы собираетесь принять, чтобы ограничить доход России от экспорта энергоносителей?

— Мы собираемся пролонгировать действие ценового потолка на нефть и нефтепродукты, который работает. По нашим оценкам, налоговые доходы Кремля от нефти упали на 30% (по данным российского Минфина, в 2023 году снижение в рублях составило 24%, в долларах — почти 40%). С самого начала введения этих мер мы пытались сократить доходы Кремля и одновременно избежать худшего сценария — шока на глобальных рынках и резкого роста цен на нефть. В таком случае Кремль получил бы больше денег за продажу меньшего количества нефти.

Наш первый шаг — через механизм потолка цен вытеснить российскую нефть с прозрачного, хорошо функционирующего глобального рынка для того, чтобы российская нефть потекла на теневой рынок — непрозрачный и с высокой премией, которую Россия вынуждена платить за танкеры и страховку. Как раз здесь, на теневом рынке, мы и собираемся продолжать затягивать петлю. Вы видите это по нашим санкциям против компаний-посредников, против кораблей и судовладельцев, которые проводили сделки вне ценового потолка. Эта политика продолжится и в будущем, а санкции станут регулярными.

В то же время мы работаем над новыми ограничениями для российских энергоносителей. В частности, скоро Россия потеряет Соединенные Штаты как рынок для ядерных материалов. Мы все еще платим около $1 млрд в год России за ядерные материалы. Но это прекратится. В данный момент Министерство энергетики США инвестирует более $2 млрд для возрождения американской обогатительной промышленности, чтобы нам не приходилось полагаться на российские материалы. Вы также видите наши действия в отношении новых и действующих СПГ-проектов. Россия потеряла ключевой рынок сбыта для своего трубопроводного газа — Европу, и мы сделаем все возможное, чтобы этот трубопроводный газ не нашел новых рынков как СПГ.

— Почему со стороны США такое внимание к СПГ, в частности к проекту «Арктик СПГ 2», ведь доходы от продажи СПГ существенно ниже, чем от продажи нефти? Связана ли ваша политика с грядущим запуском аналогичных американских проектов на рынок?

— СПГ — это сектор, который является одновременно и чрезвычайно важным для России, и крайне уязвимым. Поскольку российский газ в частности, да и традиционный трубопроводный газ в целом не были глобально торгуемыми товарами, которые бы перемещались с рынка на рынок по всему миру, мы можем здесь надавить посильнее, не вызывая при этом шоковых ситуаций на рынке. На нашу стратегию повлиял и запуск новых мощностей в Катаре, в Соединенных Штатах, в Западной Африке. В результате мы ввели строгий режим санкций против новых российских СПГ-проектов, таких как «Арктик СПГ 2», «Усть-Луга», против судов арктического класса и фирм-пустышек, которые создала компания «Новатэк». Сам факт того, что сроки запуска производства «Арктик СПГ 2» были отложены, показывает, что наши меры действуют. Видите ли, СПГ — одна из отраслей с самыми высокими технологическими требованиями, и Россия — и мы это понимаем — хорошо умеет строить криогенные двигатели и точно может разобраться, как построить установку для сжижения газа. Но мы можем сделать так, чтобы этот процесс замедлился, поскольку есть определенные аспекты производственного процесса, которые настолько технологически продвинуты, что соответствующими компетенциями обладают лишь несколько международных компаний, и большинство из них отказались работать в России.

Что касается европейского рынка СПГ, то за два года войны в Украине здесь произошли огромные изменения. Например, газовые хранилища в Латвии раньше были заполнены российскими молекулами, теперь в них американский СПГ. Это стратегическое поражение Путина, и таким образом он нанес ущерб своей собственной стране.

— При каких условиях США снимут санкции с России?

— Я не хочу строить предположения, но мне кажется, что пока я занимаюсь этими вопросами, этого не произойдет. Сегодня я отчетливо понимаю, что процесс снятия санкций займет очень долгое время. Многие санкции законодательно закреплены, а это означает, что их отмена лежит за пределами исключительных компетенций Белого дома. Для таких изменений потребуется соответствующий законодательный акт, голосование Конгресса. А сегодня в рядах обеих партий Конгресса царит крайнее возмущение действиями России. Пока Россия занимает международно признанные границы Украины, Соединенные Штаты никогда не пойдут ей навстречу. Я сделал этот вывод весной 2014 года после вторжения и так называемой аннексии Крыма. И он так же верен сегодня, как и тогда.

Путин думал, что Киев падет за две недели. Ему это не удалось. Я думаю, что историки взглянут на этот период и увидят, что Россия сделала с собой. Россия, ранее крупнейший в мире экспортер нефти и газа, навсегда потеряла свой европейский рынок, он никогда не вернется. НАТО — больше, чем в 2022 году, и более решительно, чем когда-либо, настроено на укрепление альянса, на вложения, необходимые для обороны.

Когда я был послом в Киеве (с 2013 по 2016 год. — The Bell), я всегда говорил, что и российским лидерам не помешало бы прогуляться там по улицам. Во времена Майдана я просто разговаривал с людьми, спрашивал: «Почему вы здесь? Чего вы хотите?» И никто не говорил: «Мы хотим быть в НАТО или мы хотим конфронтации с Россией». Все использовали одно и то же слово: «нормально». Люди хотели взять под контроль свое будущее, жить в нормальной стране, потому что поддерживаемый Путиным Янукович создал коррумпированное, недемократическое государство. А украинцы хотят жить в нормальной европейской стране. Но, когда они говорят «европейская», это не брюссельская Европа. Это — верховенство закона, свобода слова и возможность привлекать к ответственности своих политических лидеров.

— Сотрудничество России с Китаем укрепляется на фоне роста объемов торгового оборота между двумя странами. В частности, Россия теперь продает нефть в страну за юани, а не доллары, как до войны. Беспокоит ли США эта ситуация?

— Если смотреть на отношения стран в историческом контексте, можно увидеть множество фундаментальных стратегических различий между Россией и Китаем, которые заставляют меня сомневаться в любом долгосрочном сотрудничестве между Москвой и Пекином. Я жил в Китае и работал в Гонконге. Я думаю, что китайцы, глядя на действия Путина на Украине, думают, что этот парень сумасшедший. Россия поставила себя в такое положение, что ее главные военные союзники теперь — Иран и Северная Корея, и обе эти страны — квинтэссенция провалившихся государств. В то же время Китай хочет быть центром международной торговли, он хочет быть центром биотехнологий, искусственного интеллекта и высокотехнологичного производства. Китай находится на пути к статусу крупнейшей экономики в мире. У нас с Китаем очень важные экономические отношения.

При этом отмечу, что правительства США и Европы ясно выразили свою озабоченность некоторыми действиями Китая в отношении России, которые затрагивают наши основные интересы. Особенно нас беспокоят некоторые взаимодействия по военным вопросам, которые возникают между Россией и Китаем на фоне войны в Украине.

По моему мнению, вся эта ситуация — часть трагедии, российской трагедии. Очевидно, что теперь в этих отношениях Россия на позиции просителя, а Китай всегда будет действовать в интересах Китая. Более того, сомнительно, чтобы Китай видел долгосрочный интерес в партнерстве с Россией, которая повела себя таким деструктивным и реваншистским образом. Мой многолетний опыт исследований и наблюдений за Китаем и азиатским регионом дает мне все основания утверждать, что китайцы думают стратегически, всегда — на долгий срок. Они имеют большие ожидания от своей будущей роли в международной системе. В то же время по сути своей Китай — это консервативное общество. Но ничто из того, что Россия сделала на Украине за последние 10 лет, не является консервативным. Это ровным счетом наоборот — противоречащие консерватизму реваншистские и деструктивные действия.

— Российские атаки на украинскую энергетическую инфраструктуру привели к ее масштабному разрушению. Оценки разнятся, но речь идет о повреждении 30–50% всех мощностей. Как вы оцениваете эти разрушения? И в чем состоит помощь США и западных союзников в этом направлении?

— На протяжении уже двух зим Владимир Путин пытался использовать холод в качестве оружия против народа Украины. Атаки на энергетическую инфраструктуру начались в октябре 2022 года. И вскоре после этого Белый дом попросил меня возглавить процесс, включающий работу правительства США и наших союзников из G7 по обеспечению необходимой поддержки Украины на этом фронте войны. Когда я говорю с европейскими энергетическими властями, все считают чудом, что украинская система оказалась такой устойчивой. Несмотря на серии атак «кинжалами» и «шахедами» (дронами-камикадзе Shahed), Путину не удалось достичь своей цели — обрушить украинскую энергетическую сеть.

Кроме того, Путин действовал крайне безответственно, атакуя ядерную инфраструктуру и оккупируя Запорожскую АЭС — самую крупную атомную электростанцию в Европе. Генеральный директор МАГАТЭ Рафаэль Гросси указал на беспрецедентность использования ядерного объекта как части военной стратегии.

Что касается поддержки Украины, то только Соединенные Штаты предоставили примерно $1 млрд на замену энергетического оборудования, включая автотрансформаторы, оборудование для сетей, генераторы, экстренное отопление для предотвращения гуманитарных катастроф.

Я уверен, Украина выживет. В этом нет никаких сомнений. И США сделают для этого все необходимое. Это было четким посланием недавнего саммита Трех морей, на котором присутствовал сам президент Зеленский. У меня были фотографии ТЭЦ в Харькове, которые я получил от моих коллег в Киеве. Я показывал их некоторым президентам и премьер-министрам, и все они отреагировали одинаково — нам нужно сделать еще больше, нужно объединить и усилить нашу помощь и поддержку Украине. Потому что нападение на Украину — это нападение на фундаментальные гуманистические и демократические ценности, которые представляет Европа.