Как эксперты предупреждали о риске пандемии, как карантин спасает экономику и почему протекционизм может стоить жизни: о главном за неделю в блогах экономистов рассказывает Econs.Online.

А ведь нас предупреждали

«Никто не может сказать, что нас не предупреждали», — Деннис Сноуэр из Brookings Institution вспоминает многочисленные доклады о рисках пандемий, опубликованные за последние годы международными организациями и исследовательскими центрами, и приводит несколько примеров. В 2016 году международная команда независимых экспертов, объединившихся в специальную рабочую группу по глобальным рискам здравоохранения под эгидой Национальной академии медицины в США, опубликовала доклад о готовности систем здравоохранения к пандемиям. Риск пандемий возрастает вместе с ростом потребления, мобильности и глобализации, предупреждали авторы, а параллельно растет скорость возникновения новых инфекций. Вспышку, которая перерастет в пандемию, сложно предсказать, а еще труднее заранее оценить ее последствия: так, авторы доклада оценивали глобальные потери от возможной пандемии в $60 млрд ежегодно, признавая, что сумма может быть очень заниженной. Сейчас только США потратят на борьбу с последствиями COVID-19 свыше $2 трлн, и это не считая монетарного стимула, который может быть вдвое больше. Хотя оценить потери заранее невозможно, но необходимо заранее иметь наготове набор базовых мер и план действий, призывали исследователи. В 2019 году Совет по мониторингу глобальной готовности при ВОЗ и Всемирном банке в своем ежегодном отчете предупреждал об «очень реальной угрозе быстро распространяющейся, высоколетальной пандемии респираторного патогена, которая может унести жизни от 50 млн до 80 млн человек». Затраты на стратегические программы защиты и предотвращения эпидемических заболеваний — это ничтожно малая доля от астрономических потерь, которые влекут за собой внезапные кризисы и хаотичные меры по борьбе с ними, писали в ноябре 2019 года эксперты Center for Strategic and International Studies. Мир не смог застраховаться от пандемии, это следствие самоуспокоения и пренебрежения, заключает Сноуэр.

Читайте также на сайте Econs.Oline материал о глобальном карантине:

Россияне не одиноки — к 30 марта под карантином той или иной строгости по всему миру находятся 3,4 млрд человек в почти 80 странах — это более 40% глобального населения.

Экономика или жизнь

Эксперты и власти в действительности постоянно рассчитывают стоимость человеческой жизни, хотя сопоставление экономических издержек и ценности спасенной жизни принято считать кощунством, пишет Тимоти Тейлор, управляющий редактор Journal of Economic Perspectives. Например, зарплаты на рабочих местах, где труд несет более высокий риск для жизни и здоровья, обычно выше. Предположим, что человек согласится устроиться на работу, где риск гибели составляет 1 случай на 10 000 сотрудников, только если его зарплата будет на $1000 в год больше стандартной. Таким образом, группа из 10 000 работников будет получать на $10 млн в год больше, потому что один из них может погибнуть. Эти дополнительные $10 млн экономисты принимают за статистическую стоимость человеческой жизни. Решения о том, насколько жестким должно быть то или иное регулирование безопасности – например, правила дорожного движения и штрафы за их нарушения, – также принимаются с учетом издержек, которые могут повлечь гибель людей. Большое количество исследований посвящено порядку расчета стоимости жизни: например, ОЭСР ориентировалась на $3,6 млн, министерство транспорта США исходит из оценки в $9,4 млн, а Агентство по охране окружающей среды США — $9,7 млн. Сейчас оценки стоимости человеческой жизни все чаще упоминаются при попытке сопоставить потери от жестких карантинных мер и от пандемии как таковой, пишет Тейлор. Экономист Чикагского университета Луиджи Зингалес приводит расчет, что при заражении 60–70% жителей США, или около 200 млн человек, погибнуть, исходя из уровня смертности, в случае перегрузки системы здравоохранения могут 9 млн человек; если же сгладить эпидемиологическую кривую за счет карантинных мер, то из 9 млн можно спасти 7,2 млн жизней. Исходя из средней стоимости жизни в $9 млн (статистически $14,7 млн, но в силу того, что большинство пострадавших — пожилые, Зингалес применяет стандартный дисконт в 37%), стоимость 7,2 млн жизней составляет $66 трлн, это три годовых ВВП США: такова может быть для экономики цена отсутствия жесткого карантина. Профессор экономики Sciences Po Сергей Гуриев на основе формулы Зингалеса провел аналогичный расчет для России, основываясь на оценке жизни в 5,8 млн рублей, и получил 12 трлн рублей, или 11% ВВП: то есть, даже если спад экономики из-за жесткого карантина составит 10%, это будет экономически выгоднее, не говоря уже об этической стороне вопроса, заключает Гуриев.

Как карантин спасает экономику

Карантин снижает негативный экономический эффект пандемии, показывает анализ опыта борьбы с «испанкой». Во время пандемии гриппа, которая продолжалась с января 1918 по декабрь 1920 года, пострадала как минимум треть населения Земли, болезнь унесла по меньшей мере 50 млн жизней. Экономисты ФРС и MIT, исследовавшие последствия пандемии испанского гриппа в 1918 году в США, в блоге Федерального резервного банка Нью-Йорка Liberty Street Economics подчеркивают выгоды так называемых нефармацевтических мер борьбы с инфекцией (то есть карантина и других мер социального дистанцирования). Они сравнили экономическую активность после пандемии в городах США, которые ввели карантин раньше и распространили его на большее количество людей и учреждений, с показателями городов, где ограничительные меры были менее жесткими и менее продолжительными. Чем дольше был срок карантина, тем ниже была смертность и тем выше были темпы роста экономической активности после эпидемии в среднесрочной перспективе, указывают авторы. В городах, которые ввели карантин раньше и агрессивнее, темпы роста занятости в промышленности, роста промышленного производства и объема банковских активов оказались выше. Причем даже небольшая фора во время эпидемии обеспечивала значимые экономические выгоды: так, введение карантина на 10 дней раньше соответствовало дополнительным 5 п.п. роста занятости в промышленности после эпидемии. Таким образом, сама пандемия и всплеск смертности служат главным негативным шоком для экономики, а карантин, который должен снизить смертность, способен спасти экономику, заключают авторы.

Что нужно, чтобы масок хватало на всех

Законодательные ограничения для национальных и иностранных поставщиков лекарств и медицинских товаров снижают эффективность борьбы медиков за здоровье и жизнь людей, предупреждают эксперты Peterson Institute for International Economics. Недостаток перчаток, халатов, медицинских масок и других средств индивидуальной защиты для медицинского персонала в США в очередной раз показывает, насколько страна зависит от глобальных цепочек поставок, но это касается и развитых, и развивающихся экономик. Многие уже смягчают регулирование: например, Евросоюз сделал доступ к своим стандартам качества средств индивидуальной защиты и медицинского оборудования свободным — теперь компаниям больше не нужно платить за права интеллектуальной собственности при использовании этих стандартов. Это позволило самым разным компаниям переключиться на производство медицинских товаров: например, испанская fashion-компания Inditex экстренно перепрофилировала свои заводы на производство медицинских масок. Транспортные и логистические компании также должны перенастроить свою работу, чтобы отдавать приоритет поставкам медицинской продукции. А правительствам также необходимо отказаться от преференций для отечественных поставщиков при госзакупках медицинских товаров, чтобы иметь доступ к продукции как можно большего количества иностранных поставщиков и, таким образом, избежать дефицита, призывают авторы. Сейчас значительная часть таких товаров производится в развивающихся странах — их властям нужно облегчить условия работы таких компаний и также поддерживать бесперебойное функционирование цепочек поставок, в том числе отказаться от любых ограничений на экспорт.