Потолок цен на российскую нефть никто не соблюдает, но США утверждают, что он все равно работает. Так ли это?

Меньше чем через год после вступления в силу потолка цен на российскую нефть G7 очевидно, что потолок на уровне $60 никто не соблюдает — Россия уже официально заявляет, что средняя экспортная цена нефти Urals выше $80. Американские чиновники и сторонники идеи настаивают на том, что потолок работает, просто по-другому — за счет многократного роста издержек России на транспортировку и страхование продаваемой в Азию нефти. Мы разобрались, стоит ли верить этому объяснению.

Неработающий потолок

Страны G7, Евросоюз и Австралия согласовали потолок цен на российскую нефть на уровне $60 за баррель в начале декабря 2022 года. Ограничения, над которыми работали в том числе ведущие мировые экономисты, запрещали России пользоваться западной инфраструктурой (страхование, перевозки и т. д.) для транспортировки российской нефти, купленной выше этой цены. У потолка были две главные цели: сократить доходы бюджета России от продажи нефти и не допустить сокращения ее предложения, что взвинтило бы цены. Ценовой предел начал работать параллельно с другим ограничением — эмбарго на поставки российской нефти в Европу.

У международного сообщества с самого начала был вопрос: будет ли потолок работать? Еще до вступления ограничений в силу американские чиновники предупреждали, что 80–90% российских нефтяных поставок могут осуществляться в обход потолка. Также было непонятно, присоединятся ли к ценовому пределу Индия и Китай, куда Россия начала перенаправлять нефтяные потоки после начала войны в Украине. Уже почти сразу после начала действия ограничений стало понятно, что поставки российской нефти, не подчиняющиеся правилам потолка, успешно перенаправляются в Азию, а Индия и Китай не соблюдают.

Страны коалиции надеялись, что ценовой потолок позволит Индии и Китаю выторговать у России скидку на нефть, что уменьшило бы ее нефтяную выручку, говорит исследователь Берлинского центра Карнеги по изучению России и Евразии Сергей Вакуленко. «Может быть, это и получалось, но недолго. Этот рычаг [давления] в руках Индии и Китая ослаб, потому что на заявления “Уважаемая Россия, тебе больше некому продавать свою нефть, как насчет того, чтобы снизить цены?” последовал ответ: “Оно, конечно, да, но вам больше не у кого эту нефть покупать. Ее скупила Европа, чтобы заместить российскую нефть, от которой она отказалась”», — объясняет он.

Вопрос эффективности потолка цен стал особенно актуальным в последние месяцы на фоне роста мировых цен на нефть. До начала войны между Израилем и «Хамасом» цены стабильно росли начиная с июля на фоне сокращения нефтедобычи Россией и Саудовской Аравией. Это позволило России продавать нефть дороже введенного в декабре 2022 года потолка $60 за баррель. Поскольку экспорт российской нефти в страны, поддержавшие введение потолка, запрещен указом Владимира Путина, 90% нефтяного экспорта России еще в 2022 году было перенаправлено в Азию — Индию и Китай.

В сентябре 2023 года Индия закупала российскую нефть по $80 за баррель, показали подсчеты Reuters. Это подтверждают и официальные цифры российского Минфина: согласно его данным, по итогам сентября средняя цена барреля сорта Urals составила $83,08 за баррель.

Как это объясняют авторы идеи

Американские чиновники и консультанты, участвовавшие в разработке ценового потолка, в разное время отвечали на неудобные вопросы по-разному. В первые месяцы 2023 года казалось, что price cap прекрасно работает — ценовые агентства Argus и Platts показывали катастрофическое (до $38 за баррель Urals при цене барреля Brent под $80) падение цен на российскую нефть. Американские чиновники приписывали этот эффект потолку цен и объявили об успехе меры.

К весне стало понятно, что данные Argus и Platts, которым можно было доверять, пока российская нефть продавалась в европейских хабах, после «переезда» сделок в Азию оторвались от реальности. Предположения, что реальная цена сделок с российской нефтью намного выше, стали появляться уже в январе, а к марту получили подтверждение на основе внешнеторговых данных покупателей.

Российский Минфин в своих расчетах долго продолжал приводить нерелевантные цифры Argus (причины этого явления — отдельный вопрос). Это лишало российский бюджет части нефтяных сверходходов, но вместо казны они просто оседали на зарубежных счетах российских нефтяных компаний, откуда Кремлю не так трудно будет их достать. Зато американские чиновники могли поддерживать нарратив о том, что потолок значительно сбил цену на Urals.

«Поначалу все сомневались, что потолок цен будет работать. Теперь у нас есть четкие подтверждения его успеха. Нефтяные доходы российского бюджета в первые пять месяцев 2023 года упали почти на 50% к прошлому году, несмотря на то что Россия экспортирует больше нефти, чем в начале войны. Несмотря на рост экспорта, Россия зарабатывает меньше денег, потому что ее нефть продается с дисконтом 25% к другим сортам», — говорил в середине июня замминистра финансов США Уолли Адейемо.

Но уже через пару месяцев, когда официальная цена Urals по данным российского Минфина превысила $60 за баррель, американцам пришлось сменить нарратив. В начале августа помощник министра финансов Эрик ван Ностранд уже признавал, что теневой флот и альтернативные способы страхования позволяют России продавать нефть дороже потолка цен. Но Москве приходится тратиться на эту инфраструктуру, и это перетягивает затраты Кремля на войну в Украине, которая становится только дороже. «Россия по-прежнему должна выбирать между принятием огромной скидки и большими затратами на создание новой экосистемы [для продажи нефти]. Наш подход был разработан, чтобы стране пришлось делать этот трудный выбор», — сказал Ван Ностранд на семинаре Брукингского института, прошедшем 16 октября.

Стоит ли верить этому аргументу?

Дополнительные издержки, которые понесла Россия для создания альтернативной инфраструктуры нефти, можно грубо поделить на две части: транспортировка нефти и страхование перевозок. К моменту введения потолка у G7 и Евросоюза были немалые рычаги на обоих рынках: компании из стран, присоединившихся к потолку, перевозили 55% российского нефтяного экспорта и контролировали 90% рынка страхования этих перевозок.

Оптимисты считали, что России не удастся компенсировать эти объемы. Но они оказались в значительной степени неправы. К сентябрю 2023 года 60% перевозок российской нефти шли в обход западного шиппинга и страхования. Для перевозок нефти Россия создала «теневой флот» из старых бэушных танкеров. Зачастую эти суда передвигаются без страховки (без страховых услуг западных компаний сейчас поставляется по морю три четверти российской нефти) и с отключенными или перепрограммированными транспондерами, которые подменяют местоположение танкера.

Подсчитать точное число танкеров в «теневом флоте» невозможно. Единой централизованной базы о купле-продажи судов нет, а частные судоходные компании не обязаны декларировать свои активы, рассказали в пресс-службе компании Veson Nautical, которая специализируется на организации морских перевозок. По разным оценкам, число судов «теневого флота» может варьироваться от 100 до 600. Киевская школа экономики оценивает число имеющихся у России танкеров в 156 штук.

Профессор Йельского университета Джеффри Сонненфельд подробно разбирал роль каждого вида дополнительных издержек в своей колонке, в которой он защищал механизм ценового потолка. Сонненфельд не просто сторонник идеи нефтяного потолка: он был одним из консультантов при разработке этого плана. У профессора получилось, что с каждого проданного барреля российской нефти издержки составят около $36.

• Если предположить, что Россия, экспортирующая в среднем 1 млн баррелей нефти в год, купила 600 старых танкеров за $2,25 млрд, дополнительные издержки на каждый баррель экспортируемой российской нефти составят около $2.
• Поскольку Россия теперь поставляет почти всю нефть в Индию и Китай, средний танкер теперь проплывает расстояние в три раза большее, чем раньше — 2862 мили в начале 2022 года против 9271 мили в 2023 году. Это добавляет примерно $10 издержек к каждому баррелю экспортируемой российской нефти.
• Страховщики теперь берут более высокие премии за риск — примерно на $4 млн больше за каждый рейс, что «срезает» $4 с каждого барреля проданной российской нефти. Помимо этого, Банк России выделил $9 млрд на замену западных схем страхования, утверждали американские чиновники.
• Российским энергетическим компаниям пришлось увеличить затраты на поддержание работы нефтяных скважин на фоне ухода западного бизнеса после начала войны. Затраты одной «Роснефти» по итогам 2022 года выросли на $10 млрд, что добавляет еще $10 издержек, предполагает Сонненфельд.
• Последний пункт — выросшие затраты на расширение пропускной способности портов. Сейчас «Роснефть» реализует проект «Восток ойл» на Таймыре, чья цена повысилась со $100 млрд до $120 млрд. Это «накидывает» $10 дополнительных расходов на каждый баррель нефти.

В расчетах Сонненфельда есть с чем поспорить. Во-первых, вряд ли оправданно закладывать в цену экспорта нефти в 2023 году еще не понесенные затраты на увеличение пропускной способности порта на Таймыре, только первую очередь строительства которого планируется завершить в 2024 году. А во-вторых, еще $10 на баррель, которые Сонненфельд относит на увеличение пути танкера с российской нефтью в Азию по сравнению с Европой, вряд ли можно отнести к результатам введения ценового потолка — это следствие запрета на экспорт российской нефти в ЕС, действенность которого никто не оспаривает.

За вычетом этих спорных $20 за баррель расчеты выглядят более реалистично — получается $16 дополнительных затрат на баррель. Это тоже большая сумма: учитывая, что сейчас Россия, по данным Kepler, экспортирует 150 млн баррелей ежемесячно, эти издержки могут «съедать» более $5 млрд экспортной выручки в год. Впрочем, Сергей Вакуленко считает, что и эта цифра завышена: по его оценке, потери российской экспортной выручки по сравнению с ситуацией, если бы потолка не было, составляют 10–15% (то есть $8–12 на баррель в сентябре 2023 года).

Исходя из имеющихся сейчас фактических данных, можно определить нижнюю планку дополнительных затрат, которые Россия понесла из-за ценового потолка: это примерно $11,3 млрд. Для сравнения: это около половины российского нефтяного экспорта за сентябрь. Из этой суммы $2,3 млрд могли пойти на создание «теневого флота» (156 танкера по $10–15 млн каждый), а $9 млрд — официально объявленные ЦБ инвестиции в капитал Национальной перестраховочной компании.

Как это изменить

Одна из главных проблем ценового потолка сегодня заключается в том, что регулирующие органы, которые должны заниматься его соблюдением, этого не делают. Еще весной группа экономистов во главе с Бенджамином Хилгенстоком из Киевской школы экономики проанализировала нефтяной экспорт из тихоокеанского порта Козьмино за первые четыре месяца 2023 года и пришла к выводу, что как минимум 24 млн баррелей нефти были проданы по цене выше потолка, а для их перевозки использовались суда, попадающие под действия ограничений. «Эти нарушения, вероятно, стали следствием прямой фальсификации отчетов, которые покупатели нефти должны предоставлять судоходным и страховым компаниям стран G7/ЕС, чтобы показать соблюдение ценовых ограничений», — объясняли авторы. Никаких последствий за эти нарушения не было.

Документацию для технического соблюдения потолка цен на нефть довольно легко обойти, обращает внимание директор по исследованиям нефтяных рынков Energy Intelligence Абхи Раджендран. На практике провайдерам услуг нужно только получить бумажный документ, в котором бы говорилось, что нефть была куплена по цене ниже потолка.

Другая проблема в том, что России не ограничили выход на рынки подержанных танкеров. «Более 80% теневого флота, задействованного сегодня в российской торговле [нефтью], купили на вторичном рынке. Танкеры покупают в основном у западных продавцов. Технически, если вы продаете “подержанный” танкер, вы не должны продавать его России», — сказал на семинаре Брукингского института сотрудник Центра Дэвиса Гарвардского университета Крэйг Кеннеди. Тот факт, что на «теневой флот» не распространяются санкции, — другая главная проблема потолка цен на нефть, считает Раджендран.

«Поскольку никто не оказался готов жестко обеспечивать соблюдение ценового потолка, европейские судовладельцы работают, несмотря ни на что», — говорит Вакуленко.

Первое «наказание» за несоблюдение потолка цен настигло нарушителей только в середине октября. Тогда США впервые ввели санкции против двух компаний: турецкой Ice Pearl Navigation Corp и Lumber Marine SA из ОАЭ. Судна этих организаций заходили в российские порты и при перевозке нефти использовали услуги американских компаний. Бен Харрис, вице-президент и директор программы экономических исследований Брукингского института, которого называют «архитектором» ценового потолка, назвал эти санкции «первым сильным шагом на пути к эффективной второй фазе» ограничений.

Впрочем, Вакуленко относится к этим санкциям скептически. Он обращает внимание, что Ice Pearl Navigation Corp и Lumber Marine SA фактически были юридическими лицами, каждое из которых представляло из себя один танкер для перевозки нефти. «Чтобы режим ценового потолка внушал какое-то доверие, чтобы сохранялись повышенные трансакционные издержки, должен быть страх, что за его нарушением последует наказание. На то чтобы кого-то время от времени наказывать, у Минфина США силы и возможности есть. Но есть ли возможности, желание и политический капитал, чтобы охотиться за всеми, кто участвует в торговле [выше потолка]? Вот это большой вопрос. И рынок так пока не считает», — размышляет он.