В 2025 году 40% российского бюджета пойдет на то, чтобы убивать и сеять разрушения. Вы, конечно, можете сказать, что я преувеличиваю, но это — факт, новая реальность российской бюджетной политики.
Моей любимой игрой как редактора деловых СМИ всегда было работать с цифрами — но не закапываться в них, а сопоставлять. Это помогает лучше понимать общую картину. Сегодня она такая: по оценкам источников The Wall Street Journal, суммарные потери России и Украины убитыми и ранеными за время войны достигли одного миллиона человек. Украина, по оценке Владимира Зеленского, помимо людей, потеряла 80% своей энергосистемы. На эту бессмысленную жестокость еще три года будет тратиться рекордная по историческим меркам часть российского бюджета.
Сегодня Россия теряет на фронте убитыми и ранеными около тысячи человек в день, и если предположить, что еще три года инвестиции в этот процесс будут идти с той же эффективностью, то получится еще один миллион только с российской стороны.
Если к этой страшной картине добавить и так не выдающуюся (а на самом деле просто обычную для постиндустриального общества) российскую демографию, то можно прийти к еще более неутешительному выводу. И пусть риторика православного шариата — запрет абортов, чайлдфри, а заодно почему-то и секс-вечеринок — никого не сбивает с толку. Сырьевые и несырьевые российские доходы прямо финансируют уничтожение россиян, причем в долгосрочной перспективе.
Сегодня приоритеты вполне вытекают из цифр: сравните сумму маткапитала (чуть больше 600 тысяч рублей) и выплаты за отправку на фронт — максимальная сумма «посмертных» достигает 11 млн рублей. А могли бы… — думаю, многие из читателей помнят бодрые нулевые, да и в начале десятых власти как будто всерьез называли совсем другие приоритеты развития страны.
Представить себе текст, подобный этому, на странице одного из больших российских СМИ сейчас невозможно, хотя еще несколько лет назад это было в порядке вещей. В свое время меня спрашивали: а зачем, собственно, делать независимое экономическое СМИ? Разве в экономике есть запретные темы? Вот и ответ.
Я пишу это не для того, чтобы пнуть живущих в России коллег, — мы хорошо знаем, что работать в условиях военной цензуры чрезвычайно тяжело и причина молчания — не в подлости журналистов, а в подлости системы подавления. Но мы благодарны подписчикам и донорам за возможность продолжать эту дискуссию и смотреть на факты, помещая их в контекст.
Кажется, что сейчас самые темные времена, но времена меняются. Каких-то 20–25 лет назад, если бы сюжет о военных расходах вышел на телевидении, то он непосредственно приблизил бы окончание войны. Скептикам, которые скажут, что общественное мнение ни на что в России не влияет, хочу заранее напомнить про миллион подписей за прекращение войны в Чечне, которые Борис Немцов положил на стол Борису Ельцину — это была работа общественного мнения, и тогда она прекратила войну. Когда американцы окончательно устали от войны во Вьетнаме (а это произошло далеко не сразу), именно медиа помогли ее остановить.